— Непонятно, — пробормотала Глаша, бросив ягоды и сунув нос в линялое полотенце.
— Что, простите? — не расслышал Феликс.
— Непонятно, говорю, кому все это понадобилось и куда он это нес.
Действительно. Свечной огрызок со следами мышиных зубов, заплывший сальными слезами. И гербарий какой-то. Уж чего-чего, а папоротников кругом росло предостаточно — в любую ложбинку загляни…
Глаша попыталась открыть берестяной коробок, но ничего не вышло. Вертела в руках и так и сяк, пыталась подцепить ногтями крышечку — не получалось, только стружку с бересты соскребла. А внутри меж тем что-то таинственно шуршало, постукивало. Посопев и смахнув прядь волос со лба, девушка выудила из кармашка передника складной ножик и аккуратно подцепила клапан крышечки. Осталось отогнуть квадратик…
Без всякого предупреждения из коробка вскочил бурый комок, стрелой взвился в воздух и хлопнулся Глафире на макушку. — Ой-ей-ей-ей! — завопила Глаша, замахала руками. Ножик и коробок полетели в траву. Вопя во все горло, она отшатнулась, споткнулась. Падая, ухватилась за стебель крапивы, заорала еще громче — и кубарем, ломая сучки и ветки, покатилась по крутому склону оврага, будто специально притаившегося коварной ловушкой у нее за спиной.
Оглушенный воплями Феликс пытался удержать девушку, но потная от жары ладошка выскользнула из его руки. Тогда он бросился за ней, запнулся о невидимую под обманчивым ковром все того же папоротника корягу и, чтоб удержать равновесие, чуть не вскачь помчался следом вниз. На середине склона сумел-таки нагнать чудо-ком из прицепившихся по пути валежника и прошлогодней листвы — подхватив под мышки, остановил безумный полет за мгновение до того, как девушка со всей скорости врезалась бы в ставший на пути ствол старой ободранной ели.
— Вы целы? — задыхаясь, спросил Феликс.
— Не знаю! — простонала Глаша, отплевываясь от прилипшего к носу бурого дубового листка. — Что это было?
— Обычная жаба, — сказал Феликс и, рывком подняв, поставил девушку на ноги.
Но после «катания с горки» верх с низом так и норовили снова перепутаться, потому ей пришлось крепко обнять ближайшее дерево.
— Жаба? Тьфу, какая гадость! — сплюнула Глафира сосновую иголку.
— Сколько времени она, интересно, там просидела? — подумал вслух Феликс, собирая с девушки хворост.
— Вот уж не жалко! Терпеть их не могу!.. Все мне теперь понятно — это мальчишки забыли. Опять какую-нибудь каверзу затеяли, вечно у них одни пакости на уме.
— Вполне возможно, — согласился Феликс.
Набралась целая кучка сушняка — впору для костра. Добавив еще немного от себя, отряхнувшись и пригладив волосы, Феликс огляделся вокруг.