— Почему он? Почему Крэйв? Он же всего лишь поганый инкуб! Она всегда насмехалась над ним, над тем, как женщины укладываются перед ним штабелями, и он играет ими как куклами... Всегда одно и то же, по одному и тому же сценарию! Какая глупость! И моя жена... Она теперь с ним. Кормит его, предлагает отродье, хотя все это по праву мое!
Лицо его сделалось багровым, он кричал, брызгая слюной, словно лишился рассудка.
— Может, она совершила ошибку, — сказала я мягко.
— Может, его привлекло то, что она отличается от всех этих женщин. Но едва она поймет, что попалась, как рыбка на крючок, она бросит его. И тогда вы сможете исправить то, из-за чего ваши отношения дали трещину.
Пальцы Дрэда скрючились так, словно он уже представлял, как душит Крэйва. Или неверную супругу.
— Она проползет на коленях каждую пядь пути от Гарлема. И я захлопну двери у нее перед носом!
Круто...
— Ну, ведь целых шестнадцать столетий все не может быть гладко... — осторожно заметила я. — Все совершают ошибки. На них учатся. Может, ты причинял ей боль?
— Постоянно, но только потому, что она просила.
Тут же совсем другое. Она ушла, ничего не сказав. Просто исчезла. Ни слова, ни записки... Я как полный кретин разыскивал ее, и для чего? Чтобы узнать, что она в доме этого придурка, под его защитой! Теперь она постоянно меня избегает.
Так вот где крылась причина невыносимого унижения.
Они с Лаш поменялись ролями, и бедняга не мог с этим смириться.
— Она отказывается сидеть в одной комнате со мной, даже при посторонних. Я просил Глори устроить нам встречу, но Лаш не хочет говорить, ее бессмысленно уговаривать. За что она так со мной? Я ничего ей не сделал, всегда заботился... У нее было все, что она хотела!
Погруженный в собственное горе, Дрэд бродил по оранжерее не разбирая дороги, пока не зашел в тупик.
— Мне очень жаль... — только и могла сказать я.
— Она распускает сплетни обо мне, откровенную ложь... Векс в ярости. Он мне больше не верит.
Неловким движением Дрэд взял меня за руку. Его аура пульсировала болью и страхом и еще благодарностью, что я здесь, рядом с ним, слушаю его, даю возможность выговориться. Сияние было темным и насыщенным, цвета сумерек и свежей крови с вкраплением ярко-охристого: это облегчение от моего присутствия начало наполнять его.
Мощный, словно удар в лицо, поток ошеломил меня. Такой «пищей» я могла насытиться на годы вперед. Попытка опустошить Петрифая сделала меня слишком алчной. Нельзя терять головы. Но то, что дал мне Дрэд, я проглотила залпом, и по телу растеклась невероятная, не имевшая ничего общего с человеческой энергия.