Она с интересом рассматривала щенка в своих ладонях.
— Эмма, ты что, с леопардом повязалась? Пятнистый какой…
Щенок тыкался в ее пальцы морщинистой мордой, беспрерывно попискивая.
— Все-все, малыш, — сказала Чадар, и Крэг быстро взглянул в ее близкое лицо. Было что-то… неправильное в нежности, которая звучала в ее голосе. В этой женщине таились мягкость и любовь — только направлены они не на тех, кому это все предназначалось.
Чадар вновь уложила щенков в обогреваемую коробку, пододвинула к клетке. Собака села за решеткой, не сводя с людей тяжелого взгляда.
— И что с ними будет дальше?
Чадар пожала плечами.
— Вязка была неплановой. Через неделю выберут наиболее перспективных. А остальных… кажется, у вас это называется выбраковкой.
— Вы забываете, что это животные, — заметил Крэг. — Предназначенные служить людям.
— Служить? Конечно, вы ведь не оставляете им другого выбора.
Она повернулась и ушла к своему любимому убийце Гачу. Крэг смотрел ей вслед. А не могла ли эта защитница собачьих прав возмутиться, что Лонгиер применил какие-то… сильные меры воздействия на собак, и…
И что дальше? Открыла клетку. Натравила собаку. Закрыла клетку и преспокойно свалила с базы.
Могла.
Лайма перегнулась вниз. Постель Крэга была застелена — опять ушел в ночной рейд? Капитан был человеком действия и вязкая неопределенность расследования, похоже, начала его угнетать. Ей самой база казалась громадной ловушкой. На нее просто давили стены. Лайма спустилась, оделась и бесшумно прошла по пустому коридору. Дежурный спал у мониторов. Она скользнула в приоткрытую дверь гаража-ангара. Ноги сами несли ее мимо молчащих вездеходов, контейнеров, стендов…
Двор базы просто вычищен и отутюжен колесами вездеходов. Ночь была влажной и душной. Лайма втянула воздух, не приносящий ни свежести, ни каких-либо будоражащих запахов. Даже сквозь носовые фильтры ощущался яд, сочащийся из останков громадного города, синевато-белым мороком светившегося на горизонте. Лайма присела на ящики у стены, засунув руки в карманы куртки. Здесь никогда не было видно звезд — звезд, лун, самого неба — одно серое ядовитое облако, клубящееся над разрушенным мегаполисом…
Тоска пришла внезапно и остро — нахлынула тяжелой волной. Тоска по Чандлеру с его чистыми бесконечными лесами, яркими, близкими, как драгоценные камни на ладони, звездами, белым лунным светом, стелющим под ноги бесконечные призрачные ковры… Тоска по Саре.
Стремясь вырваться из грозившего проглотить ее темного водоворота, Лайма позволила себе то, что уже давно не позволяла — позвать.