- Эй, чаворо, отдай наши деньги и мы разойдемся по-хорошему. Ладно?
- Нет, - тоже вполголоса ответил Дастин, направив клинок шпаги в сторону противника и стараясь обойти разбойника стороной: кадет вовсе не собирался затевать ненужную резню, куда ножу до боевого оружия. - Не ладно. Только убив меня.
- Как скажешь, - ровно ответил цыган, - твой выбор.
В кустах за спиной Дастина зашуршало и в тот же миг что-то сильно ударило его под левую лопатку; спину и грудь пронзила невыносимая боль. Кадет глянул вниз: из груди торчало острие точно такого же ножа, какой был в руке у бандита. О втором цыгане парень, к сожалению, не подумал.
В голове кадета зашумело, в глазах померк лунный свет, и Дастин умер.
…Очнулся Дастин оттого, что у него невыносимо чесалась спина, под лопаткой, да и грудь с левой стороны словно блохи искусали. Кадет, постанывая от колющей боли в сердце, сел, с недоумением огляделся по сторонам: вокруг чернел безлюдный парк, в небе висела луна; издалека доносилось ржание лошадей. Где он находится, почему, и что с ним стряслось, Дастин не помнил. Нечаянно глянув на грудь, он увидел что куртка полевой формы измазана невесть откуда взявшимися серебряными потеками… тут память вернулась кадету. Полностью, со всеми подробностями.
Дастин вскочил на ноги - сердце уже не болело, - и первым делом проверил на месте ли оружие с сумкой. Увы, ни шпаги, ни денежной выручки у него больше не было; документы бандиты не тронули, да и зачем им казенные армейские бумажки. А шпагу они наверняка или унесли с собой, или зашвырнули куда-то в кусты.
- Так, - мрачно сказал Дастин. - Та-ак. - Судя по висевшей на прежнем месте луне, он был без сознания минут пять, не более. Пока раны не затянулись.
Мысль о том, что он воскрес из мертвых, Дастину и в голову не пришла. Зато явилась другая - о том, что вряд ли грабители успели далеко уйти.
Кадет закрыл глаза, чтобы зрение не мешало выбирать правильное направление, внимательно прислушался и, по-собачьи часто дыша, принюхался: отчетливо пахло чужой грязной одеждой, давно немытыми телами, дымом костра. А еще остро пахло его, Дастина, свежей кровью. Вот по этому невидимому следу, по запутанным дорожкам парка кадет и отправился, постепенно ускоряя шаг. Вскоре Дастин перешел на бег: мало того, что запах усилился настолько, что невозможно было дышать, впереди стали слышны торопливые шаги грабителей.
Как и когда цыгане его выследили, Дастина сейчас заботило меньше всего: внутри него клокотала ярость, кадет был готов разорвать ворюг голыми руками, даром что у него не было оружия.