— И я,— говорит Вальбурга.— Я тверда в вере.
— И я тверда,— говорит Милдред.— Выло время, когда я очень хотела не верить, но оказалось, что не верить у меня нет сил.
Вальбурга говорит:
— А ваш недруг, сударыня, а Фелицата? Как она, интересно, верует? Ей что, вера католическая уж совсем не указ?
— Фелицата притязает на особое озарение,— говорит будущая аббатиса Александра.— И хочет, чтобы всех так же озарило, и все бы освободились, как она. На всякое слово и на всякое дело ей нужны заверенные справки от Всевышнего: потом, глядишь, приложит их к налоговой декларации и выйдет ей скидка. Фелицата в жизни не поймет смысла веры помимо зримых благодеяний человечеству.
— Она так любит помочь в беде,— говорит Вальбурга.— Всякому поможет перебраться из огня в полымя.
— Так и с иезуитом. Фелицата непременно сказала бы, что помогает Томасу, будьте уверены,— говорит Милдред.— Она ему вполне под пару, он ведь и сам собирался мне помочь.
Сестры идут рука об руку, и ночную темень монастырских галерей оглашает их дружный смех. Александра посредине: она пританцовывает и смеется при мысли, что кому-нибудь из них может понадобиться помощь иезуита.
Дежурная инокиня пересекает двор: пора звонить к хвалитнам. Три монахини заходят в здание. В огромном вестибюле страгивается с места колонна. Это к ним идет Уинифрида, круглое лицо ее залито лунным светом, а туловище и разум погружены в полумрак, она знает только, что недаром состоит при начальстве.
— Уинифрида, Benedicite{8},— говорит Александра.
— Deo Gratias, Александра.
— После службы увидимся в приемной,— говорит Александра.
— У меня новости,— говорит Уинифрида.
— Потом, в приемной,— говорит Вальбурга.
А Милдред говорит:
— Не здесь, Уинифрида.
Но из Уинифриды так и хлещет, как из пивной бочки:
— Фелицата где-то здесь, прячется возле аллеи. У нее было свидание с иезуитом Томасом. Я их записала и засняла по замкнутому каналу.
Александра говорит ясно и звонко:
— Не понимаю, что это за чушь вы городите.
И обводит глазами стены. Милдред тихо шепчет Уинифриде:
— В вестибюле ни о чем нельзя. Сколько раз вам говорить?
— Ой,— задыхается от ужаса Уинифрида.— Я и забыла, что вы теперь стали прослушивать вестибюль.
И взлетает ко лбу в отчаянии ладонь Милдред. и Вальбурга возводит глаза к небу: ну разве можно быть такой тупоумной! Но Александра спокойна.
— Из хаоса родится порядок,— говорит она.—Так всегда и бывало. Сестры, бдите и бодрствуйте.
Приоресса Вальбурга обращается к ней:
— Александра, вы так спокойны, так спокойны...
— Есть речение: страшись, чтоб не разгневались спокойные,— говорит Александра.