Я лег и накрылся одеялом. Ольга мылась долго, и я, кажется, сначала задремал, а потом и вовсе уснул.
Во сне я оказался в подъезде своего старого дома, где прошло мое детство. Я маленький — мне лет десять, не больше. Поднимаюсь по лестнице к лифту, а сзади меня догоняют. Оборачиваюсь — и вижу себя, только во всем черном. Уже знаю, что это — зло, и оно, это зло, не должно пройти дальше, и бью его самым нещадным образом, поскольку это — смертельная схватка, из которой можно выйти лишь одному. Я не умею убивать, просто избиваю его почти до смерти так жестоко, как только могу. И рыдаю — от жалости к самому себе, оттого, что уже и сам не выживаю в этой битве, убивая тем самым какую-то часть самого себя… Тут я слышу его последние слова — «Поклянись!»
— А!? — проснулся я, — ты чего?
— Прежде чем сделаем то, что мы собираемся, поклянись. — Ольга уже вылезла из ванной и стояла рядом в своем розовом махровом халатике.
— Как? — я проснулся уже окончательно. — Ты это о чем?
— Что, не умеешь? — удивилась она.
— Нет, не умею. Никогда не клялся.
— Да? Что, никому и никогда?
— Никогда и никому, — признался я.
— Тогда давай сюда руки! — голосом сержанта сверхсрочника скомандовала девушка.
— На, — я вытянул руки навстречу ей ладонями вниз, — так, что ли?
В тот момент я бы поклялся в чем угодно и кому угодно. Со мной вообще можно было сотворить любую глупость. Но ей я почему-то доверял, и не сомневался, что ничего плохого не будет.
— Пальцы растопырь! — она быстро просунула свои гибкие пальчики между моими пальцами и прижала свои ладони к моим. У нее оказались горячие и чуть влажные руки, необыкновенно мягкие и приятные. Потом она согнула свои пальцы. Мои ладони оказались как бы в двух капканчиках. Я в ответ сделал то же самое. — Повторяй за мной! Я, клянусь…
— Я, клянусь…
— Никогда и никак не влиять на твою судьбу…
— Никогда и никак не влиять на твою судьбу, — повторял я, как попугай.
— …никогда не делать тебе зла…
— Никогда не делать тебе зла.
— …если ты сама не нарушишь эту клятву!
— Если ты сама не нарушишь эту клятву.
— Все, теперь мы повязаны, и ты мне ничего не сделаешь плохого.
— Все, теперь мы повязаны, и ты мне ничего не сделаешь плохого, — послушно повторял я.
Ольга хихикнула.
— Уже не надо повторять, это просто я тебе сказала.
— Да? А что, я похож на того, кто может сделать тебе что-то плохое?
— Не сердись, но похож. У тебя бывает такой вид, как будто тебе наплевать на других людей, а взгляд твоих глаз иногда как у палача.
— Вот спасибо…
— Всегда пожалуйста. Так что?
— Я спать хочу, — кратко пояснил я.