В доме было так тихо, что были слышны натиск и ропот моря среди скал внизу. Мы двигались в тишину, сотканную из лунного света, теней и дыхания моря.
Я подошла к кушетке, ближайшей к стеклянной стене, потому что назвать это окном, значит не воздать должное масштабу. За стеклянной стеной море ширилось вплоть до изогнутой линии горизонта мира, движущегося по кругу, пылающего и мерцающего под прикосновениями луны.
Что-то в игре света заставило меня захотеть увидеть больше, и тогда я ушла от кушетки и встала рядом с окном, где моим глазам представал вызывающий головокружение вид моря и скал, волн, пенящихся серебром и белизной в темном свете.
Бри начал снимать лук, стрелы, и мечи, складывая их аккуратно на длинном столе у одной из стен комнаты.
Иви подошел ко мне вместе с пистолетом в кобуре и мечом на поясе. Он подошел ко мне, все еще будучи в бронежилете. Большинство мужчин были бы неуверенны в себе после такого долгого существования без женщины, но Иви обхватил меня руками почти на грани жестокости и оторвал меня от пола, чтобы поцеловать меня. Нет, не в его правилах наклоняться ко мне, он заставил меня подняться к нему, и он был достаточно сильным, чтобы подхватить меня с земли и просто держать так, как он этого хотел.
Полотенце упало с моих волос, и мои влажные и холодные волосы рассыпались между нашими лицами. Он обвил мою талию рукой. Другой рукой он захватил мои влажные волосы и отдернул их так жестко и резко, что я вскрикнула, отчасти от боли, отчасти еще от чего-то.
Его голос был резким и ожесточенным, становясь ниже с каждым словом, как бывает у мужчин.
- Другие стражи говорили, что тебе нравиться боль.
Мой голос получился хриплым, напряженным от захвата на волосах.
- Немного боли, но не очень.
- Но тебе нравится это, - сказал он.
- Да, мне нравится это.
- Хорошо, потому что мне тоже. - Ему нужно было отпустить мои волосы, чтобы сильнее прижать меня к своему телу, пока другой рукой он расстегивал застежки на бронежилете. Потом он бросил меня на ковер и сдернул бронежилет через голову почти таким же стремительным движением.
Я лежала, затаив дыхание от внезапности. Он взял правильную ноту, чтобы я чувствовала себя пассивной. Добровольная жертва была игрой, которой я наслаждалась, если все было сделано правильно. Если же он сделает что-то неправильно, то получит отпор. Полотенце, которое обхватывало меня, успело слететь с меня, и я лежала на нем голой и открытой лунному свету и для Иви.
Он прижал мои ноги, становясь на колени поверх них, захватывая мое невысокое тело в ловушку, пока он избавлялся от пистолета, меча, кобуры и футболки. Он свалил их вокруг себя как лепестки, оторванные от нетерпеливого цветка.