— Да, я погадала вашему дяде. Правда, впечатление от моего гадания слегка подпортил господин Князев.
— Астролог? А он-то здесь при чем?
— Он заявил, что я плохая гадалка и делаю плохие предсказания. Дескать, его астрологический прогноз вернее. На этой почве мы слегка поцапались. Но теперь это неважно. Важно то, что я хочу домой.
— Я отвезу вас.
— Да уж будьте так любезны.
Всю обратную дорогу мы провели в молчании. Алексей яростно давил на газ, словно хотел поскорее отвезти меня домой и покончить со всем этим. Когда мы въехали в черту города, мой визави нарушил молчание:
— Так что, Ника, вы пойдете?
— Куда?
— В чайную "Одинокий дракон"?
— Зачем?
— Ну, вы вроде бы хотели послушать мои стихи.
— Ах, ну да. Послушайте, ведь в городе есть, по-моему, литературное кафе. Называется "Муза". Давайте поедем туда.
— Вы там уже бывали?
— Не помню, Алексей. У меня иногда бывают досадные провалы в памяти. Но я думаю, что ничего плохого не будет, если мы вдвоем там побываем. Кстати, я голодна. И не прочь чего-нибудь выпить. Хотя бы и безалкогольного.
— Тогда едем. — И машина Алексея решительно запетляла среди узких улочек и переулков Щедрого.
Наконец мы подъехали к кафе "Муза". Вошли в кафе. Было еще рано для того, чтобы здесь собрались многочисленные завсегдатаи. Большинство столиков были свободны.
Мы сели за столик под большим фотопортретом Пастернака. Подошла девушка в клетчатом переднике:
— Вы уже готовы сделать заказ?
— Мне омлет и молочный коктейль, — сказала я, а Алексей добавил: — Омлет и пепси-колу.
Заказ принесли быстро. Мы принялись за еду. Покончив с омлетами и напитками, минут двадцать мы молчали и не знали, куда девать глаза. Во мне нарастало какое-то смущение. Я кашлянула:
— Что ж, Алексей, вы обещали стихи.
— Хорошо, — смутился Алексей, и я поняла, что мне правится, как он смущается. — Хорошо, я прочту.
И то, что прозвучало после, было словно продолжением его скромной и самоуничижительной речи:
Хорошо, хорошо, хорошо,
Что оставлены розы и рифмы,
Что историей Древнего Рима
Для меня этот месяц прошел.
Благодать, благодать, благодать,
Благодарность за краткую память…
Разучившись отчаянно падать,
Я уже не сумею летать.
Красота, красота, красота —
От метели дожить до метели.
И зачем мы когда-то хотели
Оставлять за собой города?
Белизна, белизна, белизна
Непорочной тетрадной страницы.
И, возможно, мне стоит гордиться
Тем, что жизнь так проста и ясна.
— Это странные стихи, — сказала я после некоторого молчания. — Но в них есть красота. Читайте еще.
— Не могу, — сказал Алексей. — Не могу, пока вон тот парень не перестанет откровенно пялиться на вас, Вероника.