Я задвинул запор, приготовленной веревкой связал посетителю руки. Пусть немного отдохнет, мне нужен пленный. Кто-то же должен мне объяснить — поименно причем, — кто остался в живых, кого искать.
Через какое-то время мужик застонал, зашевелился.
— Филя, ты чего по голове бьешь? Я же все сделал, как ты просил.
Я зажег масляный светильник — все-таки в полной темноте как-то несподручно разговаривать с человеком, пусть это даже и разбойник.
От света ночной гость зажмурил глаза. Что-то он не очень похож на разбойника. Аккуратно подстриженные бородка и усы, опрятная одежда, причем — не простолюдина и не купца, скорее — слуги.
Незнакомец осторожно разлепил глаза, уди— А Филя где?
— А где ему быть? На небесах!
— Как это? — не понял гость.
— Без головы твой Филя, понял? — рявкнул я.
Схватил его за шиворот, пинком открыл дверь в комнату, где лежали трупы. От увиденного глаза мужика округлились.
— Кто же их?
— Я.
— За что?
— Сам не догадываешься? Попробуй угадать с одного раза. Мужик отошел от первоначального шока после увиденного.
— Звать как?
— Кирюша, Кирюша Тесемка.
— Где служишь? Мужик отвел глаза.
— Будешь молчать — так же жизнь кончишь. Я деловито достал нож из ножен.
— Нет, я жить хочу, не надо меня убивать.
— Вопрос мой слышал?
— Писарем, в городской управе.
— Зачем к Филе пришел?
Мужик замолчал. Я схватил его руку и срезал с пальца ноготь. Боль в таких случаях сильная, но все органы целы.
— Поручение Филя давал.
— Из тебя слова тянуть надо? Эдак ты вскоре без пальцев останешься, Кирюша.
И слова из Кирюши полились, как соловьиная трель весной. Я слушал и удивлялся наглости главаря. Оказывается, Филька, пользуясь тем, что охраны почти нет, замышлял напасть на городскую управу и завладеть городскою казной. Причем тогда, когда соберут налоги и в казне зазвенят денежки. Ну и наглец!
— Этих знаешь?
— Темно тут.
— Я подсвечу.
Кирюша пошел по комнате, назвал имена и фамилии, а может, и клички — поди, разберись — убитых.
— Постой-постой, как — все? Тут девять.
— Сам же сказал, что Филька без головы. Тогда десять.
— А остальные?
— Не хватает только башкира, Равилем звать.
— Его уже нет.
— Тогда все.
— Как все? Еще четверо остаются!
— Нет их, в схватке со стрельцами полегли, их по деревням развезли да схоронили.
Черт, лопухнулся я! Нападали-то полтора десятка, только я не подумал, что и стрельцы сопротивление оказали. Хоть счет и не в их пользу, но все же не задаром жизни отдали. Я вздохнул с облегчением. Кажется — банде полный конец, последний соучастник разбоя передо мной.
Мужик, видимо, прочитал в моих глазах свой приговор, упал на колени, запричитал по-бабьи. Нет, нельзя оставлять гниду — он к Фильке шел товарищей своих продавать и предавать. Нет уж Фильки — так другой потом может появиться. Кончать его надо.