Почему меня не отвели на суд? Мучила неизвестность, и я беспокоился за Лену. Толпа неуправляема, сочтут за полюбовницу лазутчика татарского — запросто забьют камнями.
Видимо, суд закончился, дошла очередь до меня. Заскрипела дверь, заглянул дружинник.
— Выходи!
Во дворе бросилась в глаза виселица. Свежая, из ошкуренных бревен — вчера ее еще не было. А на ней — мои сокамерники болтаются в веревочных петлях. По спине пробежал холодок. Но меня вели не на суд, а в избу воеводы.
Войдя, я поздоровался. Никто не ответил. Плохой признак. За столом сидел воевода, рядом толпились знакомые и не знакомые мне люди. Мужик из вчерашней толпы подтвердил, что стрелял в меня, и был я татарском халате и шлеме. И в достоверность своих слов перекрестился и поцеловал крест. Потом заслушали Михаила с забинтованной рукой, пушкаря Федора. Дошли до трех дней, когда меня никто не видел. Я рассказал о схватке с татарами, освобождении русских из плена, о еще одном бое, о том, как вывел людей с ушкуями Ивана Крякутного.
— И где же Иван?
— Людей и ушкуи в Муром увел, дожидается снятия осады.
— Ну что ж, подождем, когда вернется. И еще вопрос — как уходил из крепости и как возвращался?
— То секретный разговор, воевода.
— Говори, у меня от дружинников секретов нет.
— Слышал ли ты, Хабар, о ходе тайном? Воевода выпучил глаза.
— Помолчи! Все — вон из избы. Дождавшись, пока все выйдут, спросил:
— Откуда про ход знаешь?
— Невеста моя, Лена — она рассказала. Ход еще отец ее строил.
— По ходу, не зная секретов ловушек, никто пройти не сможет.
— Я-то смог — вот он, живой, перед тобой стою.
— Неужель сам догадался?
— Кое-что Елена подсказала, что-то — сам: палкой впереди себя щупал, через проволоку переступал.
Воевода помолчал.
— Есть там проволока, и яма волчья с кольями есть, похоже — правду говоришь. Придется погодить тебя вешать, хотя место одно на виселице оставили. Жду седмицу: не появится Иван, не подтвердит слова твои — быть тебе повешенным. Эй, дружина, в поруб его!
Меня увели. Что ж, не повесили сегодня — уже хорошо, есть время самому какие-то шаги предпринять.
В порубе я был один, никто не мешал. Улегшись на солому, стал размышлять. Сейчас мне могут помочь Иван и женщины, которых я вызволил из татарского плена. Такое количество свидетелей никому не опровергнуть. Только далеко Иван, и еще — по прибытии в Нижний женщины с ушкуев разойдутся по родным местам — в деревни, в город. Пойди собери их потом. Единственное — попробовать ночью войти в сон к Ивану, внушив ему, чтобы он как можно быстрее в Нижний возвращался.