Большая игра (Гулев) - страница 33
Крум сам не понимал, что с ним. Ведь он, в общем-то, и смелый, и непреклонный, и каких только планов не строит! Товарищи его любят, уважают, знают, что он ловок и сообразителен и не перед какой опасностью не отступит. А в то же время он способен взять да и убежать, лишь бы не смотреть в глаза тому, кто ему неприятен. Не раз случалось, что Крума обманывали, а он чувствовал себя неловко из-за того, что другие врут, пасовал перед наглостью.
Крум был искренен и в мыслях и в поступках, но всегда ли хватало у него душевной стойкости и силы? Силы открыто воспротивиться глупости, лжи, несправедливости?
Вот и сейчас он чувствовал себя слабым и жалким перед рослым братом Паскала. Его подавляло уныние, хотя это и не был страх, вовсе нет!
Конечно, они с Яни могли отказать Чавдару. Тому и в голову не придет, что мучает сейчас Крума. Он наверняка считает их с Яни мелюзгой, смотрит на них так, как они на Паскала. А что, собственно, плохого в том, что Чавдар попросил их отвезти его велосипед домой? Наоборот, другие бы даже обрадовались! Им доверен почти новенький «пежо»! Конечно, обрадовались бы. И Евлоги, и Иванчо, и Спас, и…
Тогда почему же он не радуется? А Яни принимает это как должное.
Значит, тут есть что-то касающееся только его одного!
Крум повернулся, скользнул взглядом по стеклам белой школы, блестевшим в лучах заката.
Чавдар посмотрел на часы на руке — сильной мужской руке с набухшими под напором молодой крови венами. На правой руке он носил массивный браслет такого же серебристого цвета, как часы. И вообще во всем его облике было что-то небрежное, раздражающее, нарочитое.
— Ну, в путь, ребята! — дружески поторопил Чавдар. — Паскал, наверно, дома или на улице, где вы обычно собираетесь. На пустыре. Вот удивится, как увидит вас с велосипедом. Только сразу ему не отдавайте, — закончил он со своей неуловимо быстрой улыбкой.
Мальчики на минуту замялись.
Яни слез на землю. Наклонил в свою сторону велосипед Чавдара. Двинулся. Спицы заднего колеса зазвенели тонко, протяжно.
— Можно? — проглотил слюну Яни. — Можно потом немного покататься?
— Что за вопрос? Конечно! И не потом, а сейчас, — ответил Чавдар. — Я же вам его дал.
— Я покатаюсь по нашей улице или в школьном дворе, по асфальту! — возбужденно говорил Яни.
— Ты ведь Яни, да? — с интересом спросил Чавдар. — Грек?
Яни кивнул:
— Грек. Но я родился в Болгарии.
— Идем! — тихо, но решительно позвал Крум.
Никогда он не думал, даже мысли не допускал, что Яни может так растаять из-за какого-то паршивого велосипеда. В этот миг он готов был даже поссориться с другом, но в глубине души сознавал, что все его мысли и действия продиктованы сейчас совсем другим и велосипед тут ни при чем.