— Хм, неплохо, Арсений Васильевич…
— Бросьте, это правда — пустяки. Пойдем дальше. Я же не сказал: «провокатор». «Что-то провокаторское" — это немного другое.
— Вот именно…
И пошел у них разговор, который можно было бы назвать философским, а можно — интеллигентским трепом. Все зависит от точки зрения на предмет. Когда они допивали вторую бутылку, начинавший потихоньку сходить Орлов полез в свой видавший виды портфель.
— Вот, смотри…
— Куда смотри?
— Вот на эти листы. Я же ведь тоже… как его…
— Писатель…
— Именно. Здесь — Владимир Олегович положил рукопись на стол, отодвинув в сторону стакан и закуску, — книга. Моя книга. Напечатать — без проблем.
— Так напечатай.
— А кому она нужна? Думаешь, твои книги кому-нибудь нужны?
— Надеюсь на это, Владимир Олегович.
— Просто Владимир. Я же просил… И зря надеешься. Посмотри вокруг. Да не туда, а вообще, вокруг. Что нынешним людям надо? Правильно — то же, что и всегда: хлеба и зрелищ. Хлеб, слава Богу, есть, у кого с маслом, правда, у кого без, а зрелища — сколько угодно. Включай вечером ящик — и наслаждайся. А чтобы мою книгу прочитать — это ж думать надо.
— Думать всегда надо.
— Брось. Наш человек предпочитает, чтобы за него думали. Ведь думать, значит нести ответственность. А нести ответственность — это значит жить, а не существовать. Вот ведь какая обратная зависимость… Короче, ошибся Некрасов…
— Ты про то, что мужик с базара не Белинского и Гоголя понесет, а что-то совсем другое?
— Молодца, слета. Именно. И если даже понесут книгу…
— То не Орлова.
— Верно. Совсем других понесут, тех, кто про «пиф-паф» и о счастливой любви пишет. Что на это скажешь? Будешь спорить?
— Отнюдь.
— Отнюдь — да, или отнюдь нет? — улыбнулся Орлов. Он разлил по стаканам последнюю водку.
— Ну что, за знакомство?
— Уже пили.
— Тогда просто — будем!
— Будем, совершенно искренне ответил Арсений.
В кафе остались они одни.
— В твоих словах, Владимир, много горькой правды. Но для начала ты книгу-то издай. А когда издашь, я у тебя ее приобрету. Потом кто-то еще.
— Ну и что из этого?
— А разве этого мало?
— Да вообще-то мало.
Арсений улыбнулся.
— Тогда определись, чего хочешь: известности или того, чтобы тебя услышали.
— Одно другому не мешает.
— А мне кажется, наоборот — мешает.
— Что ж, ловлю вас на слове. Возьмите мою рукопись. Когда прочтете, предлагаю встретиться. Вот здесь же. Тогда и продолжим разговор…
* * *
Арсений возвращался в монастырь на удивление почти трезвым. С ним такое бывало. Иной раз он мог запьянеть с одной бутылки пива, а в другой выпить бутылку водки и остаться трезвым. Новому знакомству Арсений был рад. Он вообще считал каждую новую встречу — подарком от Бога, имеющим для него, Арсения Васильевича Покровского, свой особый смысл. И то, что встреча с Орловым — не случайна, это для него было ясно. А вот самим разговором Арсений остался недоволен. Точнее, окончанием разговора. Нет, слова-то были правильные и он не лукавил, произнося их. Но, во-первых, он, как ему показалось, опять сбился на менторский тон. А во-вторых, что хуже всего, сам-то он живет по-другому. Переживает за тиражи, переживает за то, чтобы его книги лучше покупали, переживает за то, чтобы о них больше писали критики… Вот в этом переживании и было что-то мелкое, суетливое, что угнетало душу. Получалось, легко истину глаголить другим, а вот самому жить по ней…