— Галя, здравствуй! Ой, и вы у нас? А я что — спала?
— Господи! — Галина опустилась на стул, — ну и напугала же ты нас.
В этот момент в комнату вбежала Лена и еще какая-то, незнакомая Покровскому женщина.
— Дочка!
— Леночка, да все в порядке. Ты ушла к Ире, я ждала Тишу и вроде бы задремала…
— Слава Богу, — Лена перекрестилась, — а я-то подумала…
— Или не задремала.
— Ты что-то видела?
— Да, но об этом не сейчас. Не обижайся.
И только в этот момент Елена заметила Покровского. Ее глаза вмиг потемнели. Так бывает, когда на солнечную поляну, полную цветов, вдруг налетает ветер, принося с собой грозовую тучу. И то, что только мгновение назад дарило покой и радость, вдруг замирает в ожидании бури. И она разразилась, здесь, в этой комнате.
— Послушайте, а вы что здесь делаете?
— Я? — растерялся Арсений.
— А кто же еще, тщеславный писака! Растерялись, что в отличии от других не бросилась к вам на шею, хлюпая от восторга соплями.
— Послушай, Лена, ты…
— Помолчи, Галина! Он достал меня. То клоунаду под окнами устраивает, то является без приглашения. Я вас сюда не приглашала.
От такой несправедливости внутри у Покровского все закипело. Вспомнил старый добрый способ и стал считать про себя.
— Один, два, три.
— Лена, мы тебе сейчас все объясним…
— Не надо мне ничего объяснять! У меня есть и глаза…
— … четыре, пять, шесть…
— … поэтому будьте так добры, писатель земли русской…
— … семь, восемь, девять…
— … сделайте так, чтобы вас больше здесь не видели. Никогда!
— … десять.
Не помогло.
— Дамочка, успокойтесь. Ухожу.
Сделал паузу. За словом он никогда в карман не лез.
— Теперь я понимаю, почему в старых сказках подле прекрасных принцесс всегда мачехи-ведьмы крутятся. Наверное, для всеобщей гармонии.
Повернулся, и вышел, ни с кем не попрощавшись.
* * *
Галина любила просыпаться в субботу утром. Просыпаться, чувствуя себя в тепле и уютной безопасности. Просыпаться, зная, что никуда не надо идти. Лежать с закрытыми глазами и думать о чем-нибудь хорошем. Например, о том, что скоро она станет бабушкой. Раньше Галина боялась этого слова, а теперь ей не терпелось дождаться того дня, когда с Машенькой и малышом или малышкой в коляске они будут гулять по набережной в Старовожске и разговаривать, разговаривать…
Солнечный зайчик прыгнул по потолку. Надо же, впервые за столько дней — на улице солнечно. Зайчик спустился на видавшие виды шторы, пробежался по одеялу и остановился у нее на лице. Галина зажмурилась. А может, на самом деле не все так плохо? Странно, но и строки приходили к ней чаще в утренние часы, чем вечерами, когда тоска одиночества и неприкаянности хватала за горло и душила, душила, душила…