— Алису?
— Просто мы Лизу Толстикову Алисой зовем. Так вот у нее…
— Где-то я слышал это имя. Я с Алисой раньше не мог быть знаком?
— Вряд ли, Асинкрит. Она лет на пять моложе нас. Миша, муж ее, царство небесное, привез ее откуда-то с севера.
— Она родом из Великого Устюга, — подал голос обиженный Глазунов.
— Или из Вологды…
— Я же сказал, из Великого Устюга!
— Хорошо, но все-таки спрошу у нее самой…
— Вот погляди, Асик, ей говоришь: знаю точно, а она….
Галина Алексеевна махнула рукой в сторону мужа.
— Не обращай на него внимания, Асинкрит. Любит по пустякам заводиться. — И продолжила:
— Три года они с Мишенькой душа в душу прожили. Ты не представляешь, какая красивая была пара.
— С ним что-то случилось? По лицу Сидорина было трудно понять, интересен ему разговор или он сопереживает из вежливости, дабы поддержать беседу.
— Миша занимался машинами.
— Он шофер? Авария?
— Если бы. Перегонял иномарки из Польши. И пропал. Представляешь, они уже квартиру купили, Алиса на шестом месяце была.
— На шестом месяце? Что это значит?
— Ребеночка ждала. Ну и вот, в одночасье все рухнуло. Мишу во всесоюзный розыск объявили.
— Во всероссийский. Сейчас нет Союза, — это вновь Глазунов. И, немного ехидно:
— Прости, я перебил тебя.
— Не прощу. Я знаю, что говорю. Мишу не только в России искали, но и в Белоруссии.
— Нашли?
— Нашли-то нашли, да что толку — мертвого. Полгода назад банду взяли. Раскрутили их хорошенько… Короче, они Мишу убили.
— За что? — Сидорин в упор посмотрел на Галину Алексеевну. Та даже растерялась.
— Как за что? За деньги, за машину…
— Асик, я понимаю, — вновь в квартире загремел глазуновский баритон, — ты отстал… от жизни. Сейчас убить человека ничего не стоит. Вот так и живем, как волки.
— Вадик, ну не все же такие? Просто Алисочке не повезло… Да, а ребеночка она потеряла… Мы ее, конечно, поддерживаем, как можем, но, сам понимаешь… Вот и сегодня, еле-еле ее к нам затащила. Сидит сутками в своем музее.
— Галочка, я же объяснял тебе как психотерапевт: работа — спасение для Алисы. — И уже к Сидорину, вновь медленно и громко:
— Алиса по профессии архитектор. Всю жизнь себе мечтала построить дом, чтобы от чертежа и до последнего кирпича все самой. Когда главный архитектор подмахнул не глядя разрешение на снос одного старого дома в центре города, Толстикова сказала ему все, что она думает про него.
— Так уж и не глядя, Вадик?
— Галочка, это же ирония. Конечно, глядя. Конечно, не даром. Сейчас там особняк одного нашего чинуши… С работы Алисе пришлось тогда уйти. Слава Богу, Миша ее здорово в то время поддержал. Мы с Галочкой Лизу в музей пристроили…