— Не ругайся, Вадим, — улыбнулся девочке Сидорин. — Что тебя интересует?
— Что должны делать альфы?
— Охранять свою территорию, охотиться, заботиться о том, чтобы каждый год появлялись волчата. Или поросята, смотря о ком идет речь.
— Лучше пусть идет о волках. Что в кабанах интересного?
— Что интересного? А вот представь — конец зимы, вся еда под снегом, снег в феврале — сплошной наст, то есть застывшая корка. Чем питаться поросятам и свиньям? И вот по снежной целине впереди стада движется кабан. Движется как танк, да он и есть танк — триста килограммов веса, клыки, которые острее бритвы. И кабан вспахивает эту целину до земли, а уж те, кто следует за ним, найдут под снегом то, что им нужно.
— Вот это да! А если навстречу волк?
— Один волк?
— Да.
— Он же не глуп, чтобы перейти дорогу такому «танку». Впрочем, тигр тоже обойдет его стороной. Если стая волков — это другое дело. Стая может все.
— А если в волчьей стае кто-то не понравится альфе?
— Договоримся называть его матерый. Опять повторю, волки совсем не глупы: они сделают все, чтобы не злить матерого. А вот если на территорию стаи придет пришлый… Я ему не завидую.
— Прогонят?
— В лучшем случае, а то загрызут и съедят, — спокойно ответил Сидорин.
— Они что, людоеды? — не удержалась Глазунова.
— Им нужно жить. А чтобы жить, волку нужно мясо и вода. Лишний рот, точнее пасть — это конкурент, мешающий выжить. Сурово, но справедливо.
— Ты находишь?
— Они же волки, Галина.
— Дядя Асинкрит, а у матерого какая жизнь — плохая или хорошая?
— Вот это вопрос, тезка, — засмеялся Сидорин. — Скажу так: настоящая. Когда каждый день к тебе может придти смерть, поневоле проживаешь его… до донышка.
— Как это?
— То есть, по-настоящему, сполна, дочка — пояснил Глазунов.
— Понятно, только «до донышка» лучше.
— Какая разница как назвать, — было видно, то Сидорин где-то сейчас далеко-далеко. — Пуля, капкан, отрава, клыки кабана, рога сохатого — все и всё против тебя. И даже первоярок спит и видит, как ты ляжешь перед ним на спину…
— Дядя Асинкрит, кто такой первоярок, и почему он спит…
— Дочка, не слишком ли много вопросов. Не видишь, дядя Асик очень устал.
— Ничего, — грустно улыбнулся Сидорин. — Обещаю, придет время — и я все тебе расскажу. И о первоярке, и о чем он мечтает. Сейчас уже действительно поздно, иди спать.
К удивлению родителей, Ася не стала возражать и канючить. Попрощалась — и ушла к себе.
— Да, пора спать, завтра успеем поговорить, — поднялась Галина. — Асинкрит, я тебе на диване в кабинете Вадима постелила. Вот увидишь, будет удобно.
— Спасибо.