Брунетти кивнул, но только в подтверждение того, что прекрасно понимает, что с этой минуты все, что бы ни сказал граф, будет очередной ложью.
— А что же ваш клиент? — спросил он. — Тот самый, что купил материалы?
— Понятия не имею, — без запинки ответил он. — Это касалось только Маурицио. Он сам обо всем договаривался.
Брунетти поднялся на ноги.
— Думаю, на сегодня достаточно, синьор. Если желаете, можете позвонить вашему адвокату. Но потом я попрошу вас проехать вместе со мной в отделение полиции.
Граф был так удивлен, что даже не пытался этого скрыть:
— Это еще зачем?
— Затем, что вы арестованы, Лудовико Лоренцони. Вы обвиняетесь в убийстве вашего сына Роберто, а также вашего племянника Маурицио.
Удивление, отразившееся на лице графа, вряд ли можно было назвать наигранным.
— Но я ведь только что все вам рассказал. Вы разве не слышали? Роберто никто не убивал, его смерть была естественной… А Маурицио пытался меня убить. — Он рывком поднялся на ноги, но остался стоять за столом. Потом наклонился, начал перекладывать какие-то бумаги, затем слегка сдвинул клавиатуру. Ему явно больше нечего было сказать.
— Как я уже сказал, вы можете позвонить своему адвокату, но потом вы должны поехать со мной.
Брунетти видел, как граф постепенно сдает свои позиции; перемена была столь же незаметной, как и тот момент, когда он начал лгать. Хотя на этот счет Брунетти был спокоен: отныне поток лжи с его стороны не прекратится никогда.
— Я могу попрощаться с женой? — спросил граф.
— Да, да, конечно.
Не говоря ни слова, граф обогнул стол и, пройдя мимо Брунетти, покинул комнату.
Брунетти подошел к окну и задумчиво посмотрел на крыши. В глубине души он надеялся, что граф поступит так, как подобает благородному человеку. Он нарочно отпустил его, дал ему шанс; он понятия не имел, хранится ли в доме еще какое-нибудь оружие. Своим признанием граф загнал себя в угол: его жена знает, что он убийца, на его собственной репутации, равно как и на репутации его семьи, можно смело поставить крест; и наверняка у них в доме где-нибудь хранится оружие. Если он и вправду благородный человек, у него просто нет другого выбора.
Но вместе с тем Брунетти был уверен, что он этого не сделает. Никогда.
— Не понимаю, какая теперь разница, понесет он наказание или нет? — спросила Паола у Брунетти через три дня после того, как толпа охочих до сенсаций стервятников, насытившись подробностями скандального ареста графа, наконец успокоилась. — Сына у него больше нет. Племянника тоже. Графиня знает, что это он их убил. Его репутация навеки погублена. Кто он? Жалкий старик, который окончит свои дни в тюрьме. — Она присела на край его постели. На ней был надет один из его старых купальных халатов, а поверх — толстый вязаный свитер. — Тебе что, этого мало?