Остановившись на деревянной веранде у своей входной двери, Тень поглядел на озеро, тут и там усеянное зелеными и коричневыми рыбацкими шалашами. На льду у моста маячила зеленая «рухлядь», точно так же, как на фотографии в газете.
– Двадцать третье марта, – подстегнул Тень колымагу. – Около четверти десятого утра. Ты сможешь.
– Без шансов, – отозвался женский голос. – Третьего апреля. В шесть вечера. Как лед подтает за день.
Тень улыбнулся. Маргерит Ольсен в лыжном костюме насыпала корм в кормушку для птиц на дальнем конце веранды.
– Я прочел вашу статью в «Новостях Приозерья» о рекордных размеров северной щуке.
– Захватывающая, а?
– Ну, скорее просветительская.
– Я уже думала, вы к нам не вернетесь, – сказала она. – Вас так долго не было.
– Я был нужен дяде, – отозвался он. – Время вроде как от нас убежало.
Положив последний брикет жира в проволочную подставку, она начала насыпать в мелкую сетку семена чертополоха из пластмассового кувшина для молока. С ближайшей ели ее нетерпеливо попрекали несколько оливковых по зиме щеглов.
– В газете не было ничего об Элисон Макговерн.
– И писать не о чем. Она все еще числится пропавшей. Прошел слух, будто ее видели в Детройте, но оказалось, ложная тревога.
– Бедная девочка.
Маргерит Ольсен закрутила крышку банки.
– Надеюсь, ее нет в живых, – сухо сказала она. Тень был ошарашен.
– Почему?
– Потому что альтернатива много хуже.
Щеглы бешено прыгали с ветки на ветку, раздраженные тем, что люди никак не уходят.
«Ты имеешь в виду не Элисон, – подумал Тень. – Ты думаешь о своем сыне. Ты думаешь о Сэнди».
Он вспомнил, как кто-то сказал: «Я скучаю по Сэнди». Кто же это был?
– Приятно было с вами поболтать.
– Да, – согласилась она.
Февраль прошел чередой коротких серых дней. Иногда шел снег, но, как правило, обходилось без метели. Потеплело, и в погожие дни столбик термометра поднимался выше нуля по Фаренгейту. Тень сидел у себя в квартире, пока она не стала казаться ему тюремной камерой, а потому, когда Среда в нем не нуждался, начал гулять. Он гулял большую часть дня, совершая долгие вылазки за город. Он ходил один, пока не добирался до опушки национального парка на северо-западе или кукурузных полей и выпасов на юге. Он прошел Целинный маршрут округа Ламбер, он ходил вдоль старых железнодорожных путей, он ходил по лесным дорогам. Несколько раз он даже ходил по берегу замерзшего озера – с севера на юг. Иногда он встречал местных, зимних туристов или тех, кто выбрался на пробежку, тогда он махал и кричал «привет». Но по большей части он никого не видел – только ворон и вьюрков, а несколько раз даже заставал на дороге ястреба, пировавшего над сбитым машиной опоссумом или енотом. В один памятный день он наблюдал за орлом, выхватившим серебристую рыбину с середины реки Уайт-Пайн. Вода в реке замерзла у берегов, но в середине бежала свободно. Рыбина извивалась и дергалась в когтях, поблескивая на полуденном солнце. Тень представил себе, как рыба, высвободившись, уплывает по небу, и мрачно улыбнулся.