– Да, – согласился Тень. – Но если ты еще раз стукнешь меня по лбу, я тебе руку сломаю.
Чернобог фыркнул, а потом сказал:
– Местные людишки должны быть благодарны. Здесь поднималась такая сила. Даже через тридцать лет после того, как они вынудили моих людей уйти в подполье, эта земля, эта самая земля дала миру величайшую кинозвезду всех времен. Таких, как она, не бывало ни до, ни после.
– Джуди Гарланд? – спросил Тень.
– Он говорит о Луизе Брукс, – пояснил мистер Нанси. Тень решил не спрашивать, кто такая Луиза Брукс, а только спросил раздумчиво:
– Послушайте, когда Среда пошел к ним на переговоры, у них ведь было перемирие?
– Да.
– А теперь мы едем забирать у них тело Среды, и сейчас тоже перемирие?
– Да.
– И мы знаем, что они желают моей смерти или просто хотят, чтобы я выбыл из игры?
– Они желают смерти всех нас, – сказал мистер Нанси.
– Так вот чего я не понимаю. С чего мы решили, что на сей раз они станут играть по-честному, если со Средой такого не произошло?
– Вот почему мы встречаемся в центре. Он… – Чернобог нахмурился. – Как бы это назвать? Противоположность священного?
– Нечестивый, – без раздумия ответил Тень.
– Нет, – покачал головой Чернобог. – Я хотел сказать, когда место менее священное, чем какое-либо другое. Я говорю об отрицательной святости. Место, где невозможно возвести храм. Место, куда никто не приезжает, а если приезжает, то старается уехать как можно скорее. Место, куда боги ступают, лишь когда их вынудят.
– Не знаю, – ответил Тень. – Думаю, и слова такого нет.
– Это разлито по всей Америке, – продолжал Чернобог. – Вот почему нам тут не рады. Но центр… центр хуже всего. Это как минное поле. Мы все там слишком осторожничаем, чтобы нарушать перемирие.
Они подошли к мини-вэну. Чернобог похлопал Тень по плечу.
– Не беспокойся, – с мрачным утешением сказал он. – Никто тебя не убьет. Никто, кроме меня.
Центр Америки Тень нашел вечером того же дня, еще до наступления ночи. К северо-западу от Ливана шоссе поднималось на пологий холм. Он обогнул небольшой парк на склоне холма, проехал мимо крохотной передвижной часовни и каменного монумента, а когда увидел одноэтажный мотель на краю парка, сердце у него упало. Перед входом был припаркован черный «хамви», похожий на отраженный в кривом зеркале «джип» – приземистый, безносый и безобразный, как бронепоезд. Все окна в здании были темные.
Стоило им свернуть на стоянку при мотеле, как из дверей вышел мужчина в униформе и фуражке шофера – свет фар мини-вэна четко выхватил его из сумерек. Вежливо козырнув, шофер сел в «хамви» и отъехал.