– Может быть. – Тени было хорошо и привольно. И дело было не только в пиве. Он даже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько живым и собранным.
– Это будет не война.
– А что тогда?
Виски Джек смял ладонями банку, пока она совсем не расплющилась.
– Смотри, – сказал он, указывая на водопад. Солнце стояло достаточно высоко, чтобы его лучи просвечивали водяную пыль: в воздухе над скалами повисла радуга. Тени подумалось, что это самое прекрасное, что он когда-либо видел на свете. – Это будет кровавая бойня, – безапелляционно заявил Виски Джек.
И тут Тень понял. Правда предстала перед ними с ясностью капли воды. Он покачал головой, потом начал сдавленно посмеиваться, снова покачал головой, и наконец его пробил смех во все горло.
– Все в порядке?
– В порядке, – ответил Тень. – Я только что увидел спрятавшихся индейцев. Не всех. Но я их все равно видел.
– Тогда это, наверное, были хо чанки. Никак их не научишь маскироваться. – Виски Джек поглядел на солнце. – Пора возвращаться. – Он встал.
– Афера на двоих, – сказал Тень. – Это ведь и не война вовсе, а?
Виски Джек похлопал Тень по плечу, открывая дверь. Тень помедлил.
– Хотелось бы мне остаться тут с тобой, – сказал он. – Хорошее тут, похоже, место.
– Хороших мест много, – отозвался Виски Джек. – В том-то и смысл. Послушай, боги умирают, когда их забывают. И люди тоже. Но земля остается. И хорошие места, и плохие. Земля никуда не денется. И я тоже.
Тень закрыл дверь. Что-то тянуло его куда-то. Он снова был один в темноте, но эта тьма становилась все светлее и светлее, пока не засияла, как солнце.
И тогда пришла боль.
Белая шла через луг, и там, где она ступала, расцветали весенние цветы.
Она прошла мимо того места, где когда-то стоял дом. Даже сегодня стены еще уцелели, выпирали из сорняков и луговой травы словно гнилые зубы. Падал легкий дождь. Тучи стояли низкие и темные, было холодно.
Чуть дальше, за развалинами дома, росло дерево, огромное серебристо-серое дерево, мертвое по зиме, без единого листка, а перед деревом на траве лежали обтрепанные лоскуты бесцветной тряпки. Остановившись перед ними, женщина наклонилась и подобрала с земли что-то коричневато-белое: обглоданный кусок кости, который когда-то был, наверное, фрагментом человеческого черепа. Она бросила его назад в траву.
Потом поглядела на человека на дереве и насмешливо улыбнулась.
– Странно, и почему в одежде они интереснее, чем голые? – пробормотала она. – Разворачивать обертки – половина удовольствия. Как подарки или пасхальные яйца.
Мужчина с головой сокола, который шел рядом с ней, опустил взгляд на свой пенис и как будто впервые за все это время сообразил, что и сам он голый.