– Я могу смотреть на солнце, не моргая, – сказал он.
– Какой ты молодец, – успокаивающе отозвалась Белая. – А теперь давай снимем его оттуда.
Мокрые веревки, привязывавшие Тень к дереву, давным-давно истончились и сгнили и легко распались, когда за них потянули двое. Тело соскользнуло с дерева по стволу к самым корням. Они поймали его, когда оно еще не успело упасть, подняли и легко, хотя Тень и был крупным мужчиной, перенесли на серый луг.
Тело в траве было холодным и не дышало. В боку, пониже ребер, чернела запекшаяся кровь, словно ему нанесли удар копьем.
– Что теперь?
– Теперь, – сказала она, – мы его согреем. Сам знаешь, что тебе надо сделать.
– Знаю. Я не могу.
– Если ты не хочешь помочь, то не стоило приводить меня сюда.
Она протянула белую руку Гору, погладила его по смоляным волосам. Гор моргнул раз-другой, а потом замерцал, словно в палящей дымке.
Ястребиный глаз, уставившийся на нее, блеснул оранжевым, будто в нем только что загорелось пламя. Пламя, давным-давно погасшее.
Ястреб взмыл в воздух, поднялся в вышину, покружил и ушел в небо по плавной дуге. Облетел то место, где полагалось быть солнцу, и по мере того, как ястреб поднимался, он становился сперва пятнышком, потом точкой и наконец исчез совсем, превратился во что-то воображаемое. Тучи начали редеть и испаряться, открывая полоску голубого неба, с которого на землю уставилось солнце. Одинокий и яркий солнечный луч, пронзив свинцовые облака, озарил весь луг, но эта прекрасная картинка мгновенно исчезла – тучи рассеялись. Вскоре над лугом ярко сияло утреннее солнце, будто и не весеннее, а летнее, в самом зените; моросящий дождь поднялся туманом и паром, а потом солнечные лучи сожгли их безвозвратно.
Золотое солнце светом и жаром омыло тело на лугу. На мертвой коже заиграли розовые и тепло-коричневые пятна.
Женщина легонько провела кончиками пальцев по груди трупа. Ей показалось, она чувствует под ребрами дрожь, что-то, что еще не было сердцебиением, но все же… Она опустила руку на грудь трупа, так что ладонь легла над сердцем.
Приблизив уста к губам Тени, Белая осторожно выдохнула воздух в его легкие, потом забрала его, потом выдохнула опять, пока дыхание не превратилось в поцелуй. Поцелуй ее был нежен и на вкус отдавал весенними дождями и полевыми цветами.
Из раны в боку вновь потекла жидкая кровь – ярко-алая, она сочилась в солнечном свете, будто падали живые рубины, а потом кровотечение иссякло.
Она поцеловала его щеку, его лоб.
– Давай же, – тихонько сказала Белая. – Пора вставать. Уже началось. Не хочешь же ты пропустить представление.