Прикажи предать земле юнака!»
Тут жена Бечир-аги сказала:
«Не копайте пленнику могилу,
Лучше бросьте прямо в сине море,
Накормите рыб гайдучьим мясом».
Взял его Бечир-ага турецкий
И швырнул юнака в сине море,
Но нехудо плавал в море Раде,
Далеко уплыл он от Бечира.
Вышел он на берег синя моря,
Белым горлом крикнул на свободе:
«Ой вы, зубы, белые вы зубы,
Из ногтей мне вытащите гвозди!»
Сел юнак, скрестил у моря ноги,
Двадцать он гвоздей зубами вынул,
Их себе за пазуху припрятал,
Только нет и тут ему покоя.
Только ночка темная настала,
Он к аге пробрался на подворье,
Притаился около окошка.
Сел ага с супругой за вечерю,
Говорит жене своей любимой:
«Ты послушай, верная супруга!
Вот уж девять лет прошло и боле
С той поры, как Раде стал гайдуком,
Не могу спокойно я вечерять,
Опасаюсь малого Радойцы.
Слава богу, что его тут нету,
Что его мы нынче загубили!
Я тех двадцать пленников повешу,
Только дай дождаться до рассвета».
Малый Раде слушает и смотрит,
Глядь — уже стоит он перед агой!
Ухватил Бечира он за горло,
Голову из плеч он вырвал турку.
Ухватил Бечирову супругу,
Двадцать ей гвоздей загнал под ногти,
И пока загнал их половину,
Эта сука душу испустила.
И сказал ей малый тот Радойца:
«Помни, сука, что это за мука!»
Тут Радойца кинулся к Хайкуне:
«Ой, Хайкуна, душенька-красотка!
Ты найди ключи мне от темницы,
Отпущу я пленников на волю!»
Принесла ключи ему Хайкуна,
Вывел Раде пленников на волю.
Говорит Радойца той Хайкуне:
«Ой, Хайкуна, душенька-красотка!
Принеси ключи мне от подвала,
Поищу я золота немного,
Не близка мне до дому дорога,
Надо будет чем-нибудь кормиться».
Отперла сундук ему Хайкуна,
Где горою талеры
[470] лежали,
Но сказал ей малый тот Радойца:
«Для чего мне, девушка, железки?
Ведь коня я нынче не имею,
Чтоб коню ковать из них подковы».
Отперла сундук ему Хайкуна,
Где лежали желтые дукаты,
Кликнул двадцать пленников Радойца,
Оделил их поровну деньгами,
Сам же обнял девушку Хайкуну,
В Сербию отвез ее с собою,
И повел ее креститься в церковь,
Окрестил Хайкуну Анджелией
И нарек ее своей женою.