Такси долго петляло по римским улочкам, Элька в беспокойстве несколько раз спрашивала водителя:
– Quando? Quando?[3]
Тот каждый раз отвечал бурным монологом, из которого комиссарша понимала, что не ей, туристке, объяснять ему, водителю, как добраться до пункта назначения. Подозревая, что шофер намеренно затягивает поездку, желая получить больше денег, но, смирившись с неизбежным, Шрепп уставилась в окно и попыталась насладиться видом непрезентабельных окраин итальянской столицы.
Наконец автомобиль затормозил перед железными, выкрашенными зеленой краской воротами, и водитель буркнул:
– Приехали, синьора!
Элька, узнав, что поездка обошлась ей в восемьдесят четыре евро, только судорожно сглотнула. Отсчитав банкноты и монеты, она протянула их водителю и вышла из автомобиля.
– Синьора, синьора! – раздался вопль водителя. – Mancia!
Элька поняла, что водитель желает получить и чаевые. Комиссарша, обернувшись, с торжествующей улыбкой показала шоферу средний палец. Тот, выдав стаккато поток фраз (наверняка ругательств!), хлопнул дверцей и резко взял с места, намеренно проехав по луже и обрызгав Эльку.
Стряхнув капли грязной воды, комиссарша подошла к воротам виллы. На ржавой табличке название улицы можно было прочесть с большим трудом, однако оно, слава богу, совпадало с тем, которое требовалось Эльке.
«Ну и где тут номер сто семнадцать?» – пробормотала комиссарша, но, заметив намалеванную на почтовом ящике нужную цифру, успокоилась: водитель, облегчивший ее карман на восемьдесят четыре евро, все же привез к резиденции «профессора» Карла Брамса.
Элька с удивлением обнаружила, что на воротах нет ничего, напоминающего кнопку звонка. Она ударила по воротам ногой и завопила по-немецки:
– Эй, Брамс, я же знаю, что вы здесь живете! Открывайте, иначе вызову карабинеров!
На ее вопли никто не откликнулся. Комиссарша решила обойти забор по периметру. Он был высоченным, не меньше трех с половиной метров, и увенчан острыми металлическими штырями. Похоже, Брамс не зря находился в психушке, решила Элька, он явно страдает паранойей и манией преследования.
Комиссарша убедилась, что в заборе нет дыр, а перебраться через него не представляется возможным. Вернувшись к воротам, Шрепп около десяти минут стучала в ворота и вопила, но Брамс так и не появился.
Элька, заметив темнокожего подростка (местность, в которой обитал Брамс, стала пристанищем для выходцев из Африки и с Ближнего Востока), вынула банкнот в двадцать евро и, размахивая им перед носом парнишки, объяснила, что от него требуется.
Через десять минут отец мальчишки подогнал вплотную к забору старый «Фиат». Вручив подростку купюру, Элька вскарабкалась на крышу автомобиля, а оттуда, ободрав, правда, руки об острые штыри, перелезла через забор и спрыгнула вниз.