— Очень красивым призраком. Жаль, я сейчас несколько не в форме…
— Ну ты и тип! — Хайша невольно рассмеялась.
— Мне это часто говорили. Хайша… отпустила бы ты меня, а? Устал я что-то…
Богиня пристально посмотрела мне в глаза:
— Ты хочешь жить?
— Я похож на идиота? Конечно, хочу… но не так. Если ты собираешься держать меня, пока кто-нибудь не наткнется и не вызовет "скорую", не делай этого. Жить парализованным я не смогу.
— Я хочу предложить тебе кое-что другое.
— Что? Ты же сказала, что не можешь исцелить меня.
— Тебя — нет. Но себя — могу. Если бы в твоем теле была моя душа…
— Ты хочешь, чтобы я отдал свое тело… тебе?
— Интересно, что бы ты ответил, предложи я именно это? Молчи! — Хайша приложила руку к моим губам. Этого небольшого жеста оказалось достаточно, чтобы я не смог произнести ни слова. А некоторые женщины еще жалуются, что не могут заставить меня держать язык за зубами! — Я не стану подвергать тебя такому испытанию. И себя — тоже. Я не прошу отдать мне все тело — только потесниться. Дай мне место в своем сердце.
— И ты сможешь исцелить нас?
— Нет. Моих теперешних сил не хватит на это, — призналась богиня. — Но самые серьезные раны смогу залечить. А дальше тебе придется бороться самому. Но ты сильный. Вместе у нас есть шанс выжить.
— Есть шанс выжить — значит, есть вероятность умереть, причем обоим. Я прав?..
Хайша промолчала, продолжая так же пристально смотреть мне в глаза.
— Значит, прав. Зачем тебе это?
— Я же говорила, еще лет сто — и от меня ничего не останется. И что за жизнь у беспомощного ночного призрака? А если ты выживешь, то и у меня будет возможность прожить — пусть и деля с тобой — еще сколько-то лет настоящей, полной жизни… И потом…
— Что?
— Ты смотришь на меня, как на женщину. После стольких столетий забвения это возбуждает…
Она наклонилась и поцеловала меня. Рот и горло наполнились сладким ледяным потоком, словно я пил родниковую воду. По мере того как этот холод опускался все ниже, заполняя каждую клеточку моего тела, Хайша становилась все прозрачнее — через нее уже просвечивали звезды, верхушки деревьев… Потом она исчезла совсем.
Я умер совершенно счастливым.
А потом пришла боль.
Невыносимая, жгучая, благословенная боль.
Наконец-то этот сумасшедший день закончился!
То есть на самом деле, если я весь день бегал по городу, пытаясь поймать домашнего любимца, сбежавшего от эксцентричного богатого старика, — это вполне нормальный день для меня. Такова уж доля частного сыщика. Это только в старых голливудских фильмах с Хамфри Богартом жизнь детектива состоит из расследования преступлений века и бурных романов с красивыми блондинками в перерыве. Не знаю, может, у них там, в Америке, так и есть. Но я-то живу здесь! И мой типичный рабочий день заключается в блуждании по помойкам и опрашивании прохожих — не попадался ли им на глаза полутораметровый поросенок в черепашьем панцире, с крокодильим хвостом и истеричным характером. Время от времени — отмечу особо — извергающий огонь.