С таким планом действий и вновь полным автобусом поехали в центр спасения кружным путём – чтобы забрать «Потёмкова» и иметь полную автономию в точке переговоров, как самостоятельная договаривающаяся сторона. Пока ехали – пытались что-то типа сообщения для прессы набросать, пусть на словах. Похвалить «руководящую и направляющую» – немолодой уже мужик Вязов, выросший при СССР, должен правильно понять, типа, вот мы послушали речь нашего главнокомандующего и сделали как могли лучше по его мудрым словам, в результате – новый метод спасения заблокированных в домах людей, техника для этого метода и даже первые спасённые, мы же просим всего лишь возможность немного поработать и на себя. Не чего-то просим, а поработать, во. Ну, что боеприпасов нам Александров подкинет – это уж само собой разумеется, сам обещал, держи теперь слово своё офицерское…
В таком обсуждении я и доехал пассажиром перегруженного ковчега до автосервиса и выгрузился в броневик – с Иринкой и Сашкой как вторым водителем и каким-никаким, а всё же бортстрелком. И уже во главе колонны покатил к центру спасения.
Город опять изменился. Лежащих, стоящих и ходящих мертвяков почти не было видно – все рассредоточились по подворотням и другим тенистым местам. Видимо, прямое солнце было им неприятно – если можно применять такое понятие к не чувствующим и вообще не живым объектам. Несомненно, они реагировали на солнечный свет и предпочитали зря под ним не торчать. Иногда в выбитых окнах виднелись бледные морды, но попыток нападения не предпринимали. Экспериментировать на предмет реакции некрофауны на стрельбу, шум и выход из машин – желания не было. Не-до-сук нам сейчас. Да и народу полный автобус. Сашка по пути рассказывала, как они в автобусе переживали атаку. Получалось что вполне нормально, не особенно страшно даже – сразу взяли тварь на мушку, а не стреляли в сперва потому что боялись дверь сломать, а то полезут сразу… Я вполуха слушал, думая о предстоящем разговоре. Опасность зомби и даже морфов четвёртой стадии, орков-интеллектуалов, становилась уже привычной, а опасность попасть под катки нового порядка рождающейся прямо на глазах власти – новой и потому вызывающей… размышления. А мы как обычно – врасплох… Пока Александров, а может, и сам Вязов не спеша думали, как выгодней всего использовать наш отряд – мы прыгали, совесть свою успокаивали, что не бросаем людей помирать, набивая свои закрома…
У артухи нас встречали, разве что не с оркестром. Впрочем, по нынешним временам БРДМ получше оркестра будет. Тоже не из дивизии, ДОСААФовский, только башня не лысая, а с непривычно тонким для её силуэта стволом – ПКТ поставили. Под прикрытием брони к ограде центра спасения пригораживали новый кусок, засверливая буровой вышкой на видавшей много лучших лет шишиге прямо в асфальт проспекта лунки для столбов и тут же затягивая столбы тросами и рабицей. Мертвяки на открытом месте не показывались, хотя на подъезде мы слышали два винтовочных выстрела – видимо, снайпер зачищал тех, кто высунул свою бестолковку и из-за укрытия. Прямо в выгородке автобус остановили и начали по одному пропускать в карантинный шлюз – между двух собак к медикам. Ну что ж, значит, начмед мужик толковый. Не торопясь на сложный разговор, мы всей толпой стояли около броненосца, пропуская спасённых. Имея притом возможность хоть в тесноте, но без проблем загрузиться и отбыть в своё вольное поселение. Или хутор – на поселение мы, при самом пристрастном подсчёте, не тянем.