— Помнится, наше расследование было инициировано после обнаружения бригады Оценщика, целиком вмороженных в огромные кристаллы льда… В этом случае, бандит не сможет выпустить рычаг гранаты, и взрыва не будет…
— Почему бы и нет? — Пожал плечами эльф. — Вот только, эффективное расстояние для этого заклинания невелико.
— Насколько невелико? — немедленно переспросил Квашенников, не упускающий возможности увеличить свои знания о магии.
— Метров пятнадцать — двадцать. Может двадцать пять, — с сильным сомнением в голосе произнес альфар. — Чем оно будет короче, тем эффективней подействует.
— Ну, думаю, что если вы изобразите заложника, проблем, оказаться на нужном для заклинания расстоянии у вас не возникнет, — успокаивающим тоном произнес Квашенников, и тут же обеспокоено добавил: — А в случае каких-нибудь накладок вы от взрыва защититься-то сможете? — Мысль потерять с таким трудом найденного иномирянина, готового обучать его бойцов магии подполковника совершенно не прельщала.
— Не знаю. — Пожал плечами Рау. — От пистолетных пуль мои щиты защищают неплохо. А насколько граната опаснее, — пока не испытаешь, не поймешь. Впрочем, значения это не имеет. Я должен спасти сестру.
— Ну что ж, — вздохнул Квашенников. — Так и поступим. Этому Ахмаду сообщили, что пока идет сбор затребованных им денег. Так что полчаса у нас есть. Обговорим план действий?
— А чего его обговаривать? — изумился Рау. — Вы даете мне какую-нибудь сумку, вроде как с деньгами, и я с ней иду к нему. Как только окажусь в пределах досягаемости, замораживаю ублюдка, — вот и весь план.
— А как же я? — неожиданно возмутилась София. — Мне ведь тоже хочется! Зачем тогда звали, если я здесь нафиг никому не нужна? В штурме поучаствовать — не довелось, террориста этого недоделанного поджарить, — тоже не допускаете… Зачем тогда меня от моего мороженного в кафе оторвали?
— А что тебе мешало поучаствовать в штурме? — переспросил Рау, поворачиваясь к картинно надувшейся девушке. Снежный эльф, отчаянно пытался сообразить, является ли высказанная носительницей амулета божественной силы обида настоящей (в этом случае, инстинкт самосохранения настойчиво требовал как можно скорее данную обиду загладить и впредь держаться подальше от столь неуравновешенной особы) или же это проявление странного человеческого обычая под названием 'юмор', познать все тонкости которого альфар до сих пор не мог.
Впрочем, короткий взгляд на ауру носимого Софией амулета его успокоил. Признаки активации отсутствовали, а значит, её слова насчет обиды были неправдой. Скорее всего, не осознанной ложью, а просто проявлением того самого, загадочного человеческого 'чувства юмора'. Вообще, странный людской обычай, говорить ложь не для выгоды, или по необходимости, а просто для развлечения, называя это 'шуткой' долгое время оставался для альфара совершенно непонятным, даже несмотря на полученное от Ольги знание обычаев этого мира.