Но Талула не превратилась. Ожидая услышать поток демонической брани (хотя ни в чем подобном чародейка ранее замечена не была, но кто знает?), я уловил лишь тихое задорное хихиканье, а потом меня поцеловали в щеку с последующим ушелестением в сторону двери. Створки слегка скрипнули. Следом за этим на меня опустилась гробовая тишина.
Талула смылась. В библиотеке я был один. Словно таракан, забравшийся в продуктовый чулан к беднякам и сообразивший, что ошибся адресом.
В таком виде, не отвечающем, мягко говоря, привычным представлениям о психически здоровых людях, меня и застала Гермиона. Сердитым вихрем она влетела в библиотеку и проорала:
— Вот ты где! Они уже усаживаются! Тебя только и не хватает! Вставай!
Сладить с нею не было никакой возможности. Сестрица оторвала меня от стула, даже не подозревая, что я об этом думаю.
— Ты, глупый взрослый ребенок, и когда ты только возьмешься за ум! — возмутилась чародейка, протащив меня три метра по коридору. — Я устала с тобой нянькаться! Вот возьму и брошу — и выпутывайся сам! Знаешь, за эти годы столько накопилось! Я борюсь с искушением вылить это все на тебя. Хорошо хоть сегодня закончилась эта комедия!..
— Какая?
— С тобой и Талулой! Я устала держать язык за зубами! Для женщины молчать — одно из тяжелейших испытаний, какие только выпадают на ее долю. Изо дня в день тебя разрывают ценные сведения, эмоции, планы мести и тому подобное, а ты не имеешь права и рта раскрыть, потому что дала клятву! Больше никто не заставит меня помалкивать. Я буду горланить обо всем, что знаю, всегда и везде!
Гермиона остановилась и прислонила меня к стене. Я поехал вбок, но она вернула меня в прежнее положение.
Видя, что я по-прежнему вне кондиции, сестрица закатала рукава.
— Ну все, ты сам напросился! Пеняй на себя, дорогой!
— Что ты хочешь де…
— Предметная архивация!
— Что-о?
— Ты переполнил чашу моего терпения! К тому же я еще ни разу не пробовала это заклинание на людях. С мышами, впрочем, получалось неплохо, поэтому не волнуйся!
Я замахал руками, но защититься не сумел. Гермиона отступила на пару шагов, извлекая волшебную палочку из сумочки.
— Я не могу нести тебя на себе. Так или иначе, до столовой ты побудешь… чернильницей…
Взмах волшебной палочкой, повелительные нотки в словах заклинания, слабая вспышка — и вот я чувствую, что уменьшаюсь в размерах. Сестрица, наоборот, увеличивалась до тех пор, пока ее верхняя часть не исчезла в безумной выси, каковой и была высота человеческого роста для чернильницы, стоящей на полу.
— Получилось, смотри-ка ты! — Гермиона пару раз подпрыгнула на месте, хлопнула в ладоши. — А сколько бедных мышек окочурилось, пока я обрела сноровку!..