.
Через два дня после этого Иден, находившийся вместе с Черчиллем в Москве на конференции "Толстой", встретился с Молотовым и заявил о своем согласии с тем, что все советские граждане должны быть возвращены на родину "независимо от пожеланий отдельных лиц". Одновременно он вручил Молотову копию проекта соглашения, заключение которого должно было предшествовать введению Закона в действие *242. Но дела обстояли отнюдь не так хорошо, как могло показаться. Не успел Иден вернуться в Англию, как Кларк Керр сообщил из Москвы:
Народному комиссариату по иностранным делам не нравится проект соглашения, который вы вручили... поскольку в случае его принятия русские пленные будут организованы в союзное вооруженное формирование в Англии, что не отвечает пожеланиям советского правительства.
Сотруднику комиссариата Новикову разъяснили, что это единственный способ сделать так, чтобы пленные "до репатриации считались свободными гражданами союзной державы". Новиков, спасая престиж, выдвинул контрпредложение: "советские граждане формально останутся на положении военнопленных до момента репатриации", но в лагеря будут иметь доступ советские офицеры, как если бы пленные были "свободными гражданами союзной державы".
Этот нудный обмен мнениями вызвал гнев самого премьер-министра, который обвинил МИД в затягивании дела, что было совершенно несправедливо, ибо МИД всеми силами старался заключить соглашение. На стол в МИДе легла очередная личная записка премьер-министра:
Не создаем ли мы ненужные трудности? Мне кажется, мы начинаем пререкаться по поводу дел, которые в принципе уже решены, а в частностях придаем несоразмерно большое значение суждениям мелких чиновников. Я полагал, что мы договорились отослать всех русских назад в Россию.
В пространном ответе сэр Александр Кадоган заверил Черчилля, что МИД изо всех сил старается идти навстречу советским пожеланиям, тогда как советские представители по непонятным причинам отказываются принять решение, которое "является не просто наилучшим, но единственно возможным". Черчилль раздраженно приписал внизу письма Кадогана: "Мы должны избавиться от всех них как можно скорее. Насколько я понимаю, вы обещали это Молотову" *243.
Почему советские власти так противились мерам, которые были им выгодны? Они хотели получить назад всех военнопленных. Английский МИД испытывал не менее горячее желание от них избавиться. Тогда почему же Советы столько месяцев откровенно тормозили переговоры? Сотрудники МИДа не могли ответить на этот вопрос. Специалистам оставалось лишь удивляться и продолжать переговоры вслепую. Между тем, хотя МИД и не заметил этого, советские власти ясно обозначили причины, по которым возражали против Закона: "В случае его принятия русские пленные будут организованы в союзное вооруженное формирование в Англии, что не отвечает пожеланиям советского правительства". Совершенно ясно, что это не было очередным надуманным предлогом; возражения исходили с самых верхов.