Клавдее выгонять на пастбище было некого.
По пустому двору печально скакал колченогий Соболько: кончик лапы у него отгнил, отвалился.
На приступках крыльца, закутавшись в старую доху, сидел желтый, как осенний лист, Ильча. Он закатывался в долгом, надсадном кашле. Сам ходить Ильча не мог, не держали ноги; его водила под руки Клавдея.
— Эх, на солонцы бы теперь! — бормотал он посиневшими губами. — Земля отмякла. Зверь ладный. Днем на зеленые мысы идет кормиться свежей травой, а ночью — солонцы лизать. Дни-то, дни какие! Хоть бы малость по-легшало, до тайги бы дойти! Может, господь послал бы добычу… Кха, кха, кха… Ой… ой… Господи, иссох-то я как! — разглядывал он худые длинные руки. — Куда с них мясо делось? Одни кости винтовку не сдержат.
Во двор вошла Клавдея. Она ходила в Кушум — соседнее бурятское село, позвать шаманку. Солонецкие, русские знахарки все побывали у Ильчи. Шептали на заре утренней и на заре вечерней, брызгалп с уголька и кропили святой водой, всякой — и пасхальной и крещенской. Топили багульником баню и парили Ильчу крапивой. Поили троелнсткой, растирали муравьиным спиртом, смешанным с салом. Ничего не помогало. Ильча хирел все больше.
^Шаманка, которую привела Клавдея, была еще не старая женщина. Черные глаза больно кололись сквозь узкие, косо разрезанные щели над смуглыми плоскими скулами. Губы у нее были втянуты, так что рот казался просто глубоким шрамом. Лоб туго повит широкой черной повязкой. С плеч свесился потертый козий балахон. Шаманка тяжело посмотрела Ильче в глаза. Он не выдержал и потупился.
Траствуй, — сказала шаманка. — Изпу ходим. Клавдея взяла Ильчу под локоть. Тихо переступая,
они поднялись по ступеням крыльца. В избе пахло полынью. По совету соседей, Ильча спал на полынном матраце.
Ложи кробать, разболокать надо, — проговорила шаманка, помогая Клавдее.
Ильчу раздели. Дряблая кожа складками собралась у него на костях. Грудь ввалилась корытом, жесткой щетиной топорщились на ней волосы.
Горишь? — спросила шаманка.
Горю, — глухо ответил Ильча.
Она склонилась ему головой на грудь, послушала.
Кипит?
Кипит, — подтвердил Ильча.
Гляди глаза, — приказала она, прокалывая Ильчу черными зрачками.
Ильча не выдержал и повернул голову.
Оболокай, — махнула шаманка и пошла к двери. Клавдея догнала ее на пороге.
Ты пошто же уходишь? — спросила она, схватив
ее за руку.
Пойду, однако. Мой такой огонь не шаманит, такой огонь огнем гасит. Гроза под сухой листвень зарыбать надо. Может, умрет. Может, нет.
Так как же? — замирая, спросила Клавдея.
Ей так много говорили про эту женщину. Что шаманит она не так, как другие. Не корчится в пляске, не шепчет, не брызгает водой, а поит хорошими травами, прижигает, где надо, огнем.