Я проглотила слюну, стараясь прогнать мысль о том, что няня Эг и правда из надежной семейной опоры превратилась в придиру и командиршу.
– Может, пусть лучше немного отдохнет? Например, до половины восьмого? – спросила я, мило улыбаясь. – Она в самом деле ужасно устала. А малыш спокойно спит. Зачем его будить?
– Мамаша и ребенок не должны сбиваться с графика. Настало время вставать и кушать. Позднее они оба мне еще спасибо скажут,– заявила няня Эг, насыпая в тарелку сухарей.
– Надеюсь, это не для Эмери? – спросила я, с ужасом глядя на них. – Ей ведь полагается что– нибудь более– питательное. Давай я на скорую руку приготовлю французских бутербродов? Я научилась, когда работала на базе отдыха. У меня получается…
Няня Эг уставилась на меня с явным неодобрением. Она умела смотреть по-разному, а я прекрасно отличала взгляд разочарованный от, например, испепеляющего, которого в детстве боялась больше всего.
– Мелисса, няне лучше знать. Для меня сейчас существуют только мамаша и дите, всех остальных будто нет дома. Чего катастрофически не хватает вашей семье, так это порядка!
Она схватила тарелку с сухарями и стерилизатор с бутылочкой и направилась к выходу.
У меня перед глазами возникла картинка: бедной Эмери дают команду подняться с теплой постельки. Будят и малыша, который не так давно уснул. Ему это наверняка придется не по вкусу.
Не знаю, когда я успела принять это решение, но меня вдруг будто ветром сдуло с места. Я подскочила к двери и загородила ее собою.
– НяняЭг,– сказала я дружелюбным, но твердым голосом. – Если пытаться навести в этом доме порядок совершенно без подготовки, все посходят с ума. Не нужно им столь резких перемен. Пожалуйста, не буди Эмери до половины восьмого, ладно?
Мы мгновение-другое сражались пристальными взглядами. Няня Эг медленно поставила тарелку на кухонный стол.
– Ты никогда не была такой своевольной, Мелисса,– сказала она с нотками разочарования и обиды в голосе.
– Верно, не была,– согласилась я, беря со стола ключи от своей машины.
Я так замоталась (вела бесконечные телефонные переговоры по поводу племянника, пыталась овладеть французским, встречалась с Ники), что, наверное, не заметила бы, как цветущая весна перешла в теплое лето, если бы прямо перед окнами моего офиса не росло раскидистое вишневое дерево. В конце апреля оно покрылось нежными цветками, а в июне его сочную зелень чуть обесцветила жара. К вечеру я с ног валилась от усталости, зато с ликованием отмечала: Ники медленно, но верно превращается в гораздо более приличного человека.