Я смотрела на него и, хоть мое сердце разрывалось от боли, думала: в этом-то и состоит основная беда. Неужели Джонатан правда полагает, что двумя сотнями роз и билетом первого класса в один конец можно устранить ворох давних проблем? Неужели считает, будто все так просто?
– Джонатан, мне нелегко об этом говорить… – начала я.
Он перебил меня.
– Если дело в работе, я кое-что придумал…
– Нет, не в работе,– твердо ответила я, и Джонатан на миг замер. – Дело в нас.
– Ага,– произнес Джонатан, явно страшно волнуясь. – Тогда давай поговорим.
Я обхватила рукой его мужественный подбородок. Щетинка только-только начала пробиваться. К горлу подступал ком, я чувствовала, что вот– вот заплачу. Казалось, я катаюсь на американских горках и сейчас неминуемо полечу вниз.
– Я все это время не могла думать ни о чем другом. Размышляла только о тебе, о себе и о нашем будущем.
– Я тоже,– ответил Джонатан.
– И… – я собралась с духом,– все никак не могу представить себе это будущее. Я прямо вижу, как мы ездим по ресторанам, устраиваем шикарные вечеринки и прогуливаемся по площади Вогезов. Но самые обычные, повседневные вещи, хоть убей, не могу вообразить.
– Это для тебя так важно? Скучная повседневность?
Злобы в его голосе не было, только удивление.
– Да! – Я погладила обнимавшую меня руку.
– Обычные повседневные вещи… А поточнее можно?
Я задумалась, подбирая примеры.
– Не могу представить себе, что мы сидим в воскресенье с похмелья и просматриваем свежие газеты. Или, все перемазанные, в старой одежде, вместе красим стены в детской. Одним словом, чувствуем себя в присутствии друг друга совершенно свободно, может, даже молчим. И не стараемся гнать друг перед другом картину.
Я замолчала, ища подходящие слова – такие, чтобы ни Джонатан, ни я не почувствовали себя виноватыми.
– Когда я с тобой, мне кажется, я просто снимаюсь в кино. Про ту сторону лондонской жизни, где все дышит дороговизной и сверкает. Моя же настоящая жизнь – что-то вроде комедийного телешоу. Малобюджетного, с перерывами на рекламу. Мне необходимо расслабляться, иной раз даже бездельничать, а ты это ненавидишь. Ты влюблен в какую-то часть меня, но я не могу быть такой непрерывно. Если стану пересиливать себя, закончу, как пить дать, серьезным нервным срывом, а ты полностью разочаруешься во мне. Я в этом не сомневаюсь. Понимаю, мои речи звучат довольно странно, потому что до недавних пор у нас все шло как по маслу. Но по-моему, лучше остановиться теперь же, пока не скопилось множество горьких воспоминаний. Мне очень жаль, Джонатан…
– Нет. Боже мой! Мелисса… Пожалуйста, не мучай меня опять всей этой Милочкиной ерундой.