– Мелисса? – позвала Дайана, внезапно посерьезнев.
– Что?
Ее лицо расплылось в ангельской улыбке.
– Малыш говорит «спасибо».
Не вцепись я в бокал, она наверняка взяла бы мою руку и прижала к своему небольшому для беременной животику, дабы я не сомневалась. Я смущенно улыбнулась.
– Очень мило!
– Ах! – довольно воскликнула Бонни, точно сваха после удачно провернутого дела. – Вот и славно!
Я погрузилась в раздумья о подготовке к празднику, но они, увы, не избавили меня от жуткого позора: новость о Годриковом «преступлении» стала-таки достоянием общественности.
По иронии судьбы – а может, и нет, – сообщил мне об этом не кто иной, как отец.
Он позвонил, когда мы с Джонатаном перед его уходом на работу пили утренний кофе, лакомились свежими черничными кексами и разговаривали о преобразованиях в доме, что, к сожалению, случалось не часто. На столе между нами благоухали цветы, которые Джонатан преподнес мне накануне вечером. Храбрец тихонько сидел на своем месте. Я так и чувствовала, что идиллии не суждено длиться долго.
– Мелисса! – прокричал папаша. – Ах ты, хитрюга!
– Что?
– Встречалась с принцем Уильямом! А я и не подозревал! По нему в жизни не скажешь, что в его вкусе девицы старше, чем он!
Джонатан вопросительно изогнул бровь.
– Ошиблись номером, – солгала я.
– Об этом пишут газеты, ты в курсе? – продолжал отец без прежней радости.
– Что? – У меня похолодела кровь. – Как?
– Мелисса, Мелисса… Так куда ты ехала с этим актером? На БМВ, ты подумай! А накачанного янки что, бросила?
Я взглянула на Джонатана, проверить, не слышит ли он папашиных слов. И увидела по выражению его лица: слышит. Отец ревел, ни о чем не заботясь. По-видимому, был уже «хорош».
– Папа, – произнесла я одними губами, извинительно глядя на Джонатана.
Тот уже поднимался из-за стола.
– Подожди минутку, не уходи, – запаниковала я.
– Я за газетами и вернусь, – ответил он.
– Если задумала угнать машину, могла бы, по крайней мере, выбрать «астон-мартин», – продолжал отец. – Британскую модель.
Я прижала трубку к груди.
– Нет! Нет, пожалуйста, не уходи!
Теперь лицо Джонатана практически ничего не выражало.
– Не хочу тебе мешать. Семейные разговоры вещь серьезная.
Как только за ним закрылась парадная дверь, у меня опустились плечи.
– Зачем ты звонишь? – досадливо спросила я у отца. – Просто чтобы посмеяться надо мной? Спешу тебя разочаровать: про Уильяма не я им сказала, а бабушка. Наверное, подумала, это поможет.
– Мама очень огорчена. Поверить не может что за ее дочерью гоняется полиция. Ты нанесла ее имиджу серьезный урон.