— Знаешь, а твои комиксы пользуются успехом. Только это еще ничего не значит, дилетанты вообще нередко поражают публику бесстрашной удалью. Все же имей в виду, твои наброски далеко не совершенны.
Он и тон взял с самого начала менторский. «Что бы он сказал, если б я показал ему те «привидения?» — снова пронеслось в голове.
— Помолчи лучше, а то начну плакать... — пробормотал я.
Хорики заметил еще более важно:
— Жить-то ты умеешь. Но гляди, чтобы король не оказался голым.
Жить умеешь... В ответ я мог только ухмыльнуться. Это я-то умею жить?! Да неужто жить как я — бояться людей, бежать их, обманывать — равнозначно тому святому соблюдению хитроумной заповеди, выраженной известной поговоркой «Не тронь черта — и он не тронет тебя»?
Ох, люди!.. Вы же совсем друг друга не понимаете; считаете кого-то своим лучшим другом, в то время как ваше представление о нем совершенно неверно; а потом, когда умирает этот ваш друг, вы рыдаете над его гробом, произносите какие-то славословия. А ведь его истинной души вы не знали. Но и сомнений в своей правоте не ведали. Эх, люди...
Хорики, будучи свидетелем всех событий, связанных с моим побегом из дома, выступал то в роли великого благодетеля, направляющего меня на путь истинный (несомненно, шло это от настойчивой Сидзуко, против его собственной воли), то преподносил себя как сваху, но всегда, состроив благообразную гримасу, читал нравоучения. Стал пьяным приходить к нам поздно ночью и ночевал у нас; не раз, бывало, одалживал пять (как правило, только пять!) иен.
— Ты знай, парень, баловство с бабами надо прекратить. Общество тебе этого не простит.
А что такое общество? Что это еще, кроме скопления людей? Можно ли «общество» охватить взглядом, пощупать? До сих пор я жил и думал о нем как о чем-то определенном, наделенном силой, жестоком и страшном. Услышав, как об обществе рассуждает Хорики, я еле утерпел, чтобы не сказать: «Уж не ты ли — общество?», но промолчал, не хотел злить его. Только позволил себе мысленно поспорить с ним:
— Общество не простит.
— Не общество, ты не простишь.
— Если не исправишься, много неприятного доставит тебе общество.
— Не общество, ты.
— Оно погребет тебя.
— Не оно, ты погребешь меня.
«О, если б ты только мог представить себе, какая ты страшная сволочь, подонок, гнусный старый лис, ведьма!..» — пронеслось в моем воспаленном мозгу, но вслух я сказал:
— Уф, холодным потом прошибло, — и даже улыбнулся, вытирая платком лицо.
С тех пор я стал укрепляться во мнении, что общество и отдельный индивидуум в чем-то тождественны.