К кому бы ни ездила Люсинда, Шют не упускал случая переброситься парой слов с тем, кто провожал ее до кареты. Но сейчас он даже не помахал рукой Гилберту Россу, стоявшему в дверях домика.
Что-то было не так, и Люсинда забеспокоилась. Она слышала, как за Гилбертом закрылась дверь. Люсинда запаниковала.
Ей очень хотелось сесть в теплую карету и закутаться в плед, но она почему-то остановилась в двух шагах от экипажа. Шют был какой-то не такой. Плащ вдруг стал ему коротковат и слишком обтягивал плечи. И шляпа сидела на голове Шюта совсем не так, как обычно. Это кто угодно, но не Шют.
Люсинда повернулась, намереваясь добежать обратно до дома Россов и постучать в дверь.
— Не вздумай кричать, — злобно прорычал мнимый Шют.
Огромная рука в перчатке ударила Люсинду по лицу, а потом приподняла ее, прижав к мускулистой груди.
Люсинда попыталась отбиваться, но ноги запутались в длинном платье и нижних юбках.
— Прекрати драться, сука, или я вышибу из тебя мозги. — Бандит говорил тихо и тащил ее к карете. — Черт возьми, Шарпи, помоги мне, — сказал он кому-то. — Проклятое платье путается у меня в ногах и мешает.
— Я возьму ее за ноги, — ответил Шарпи. — Смотри не напугай лошадь. Не хватало еще, чтобы она понесла.
До Люсинды вдруг дошло, что она все еще держит в левой руке свою сумку. Она попыталась открыть ее. Бандиты не обратили на это внимания — пленница перестала сопротивляться — и это все, что им было нужно. Ей удалось отстегнуть один из двух ремешков сумки.
— Быстрее, — приказал мнимый Шют, открывая дверцу. — Запихни ее внутрь и заткни рот кляпом. Вдруг кто-нибудь захочет заглянуть в окно.
Второй бандит, тот, кого звали Шарпи, попытался пропихнуть Люсинду через узкую дверцу. Ей удалось отстегнуть второй ремешок.
Сунув руку в сумку, Люсинда нащупала нужный пакетик.
— Черт побери, платье зацепилось за дверцу, — прошипел «Шют».
— Ничего, Перретт, я с ней справлюсь. Залезай на козлы и гони отсюда.
Пакетик уже был у нее в руке. Она разорвала его и, задержав дыхание, закрыла глаза. А потом бросила горсть содержимого в Шарпи, державшего ее ноги.
Шарпи вскрикнул сначала от удивления, но когда порошок жгучего молотого перца попал ему в глаза, нос и рот, он отпустил ноги пленницы и завопил во весь голос.
— В чем дело, черт возьми… — нетерпеливо спросил Перретт.
Все еще не открывая глаз и не дыша, Люсинда швырнула горсть перца в лицо и ему.
Он тоже завопил и отпустил ее. Люсинда потеряла равновесие и упала на землю, ударившись плечом и бедром. Юбки немного смягчили удар, но все равно было больно. Люсинда инстинктивно вдохнула, и немного порошка попало ей в горло. Не обращая внимания на боль, она заползла под карету, где воздух был чище, и осторожно открыла глаза.