Он прижался щекой к ее щеке.
— Нет, к сожалению, я должен вернуться.
— Разве начальник экспедиции должен перед кем-то отчитываться? Он завел себе наставника?
— Должен, Генричка, я очень много должен, — кивнул он.
— И ты даже не выпьешь?
— Немного — чтобы не потерять дорогу домой.
— Не хочешь сполоснуться?
— С удовольствием. В последний раз я принимал настоящий душ в «Магрибе».
— Так поторопись, пока вода еще течет, а я тебе кое-что приготовлю.
Он проскользнул в тесный закуток, который заменял тут душевую. На веревках сушилось ее белье. Вторгаться в этот интимный уголок было святотатством — все равно что посягнуть на ее ложе. Он сбросил запыленный костюм и пустил душ. Холодный, обильно льющийся чудесный дождь.
— Ну, прежде всего — вот это, — сказала она и, приоткрыв дверь, подала ему рюмку коньяку. — Чтобы ты легче преодолел робость наших лет. И не надевай пыльное белье, не хочу заниматься любовью на бархане.
— Но, Генрика! — сказал он укоризненно.
— Не будь ты таким стеснительным. Будто не знаешь, чем у нас все кончится. Я знаю.
— Ты снова совершенно невыносима.
— Просто я не люблю, когда в постели песок. В свою берлогу в Бир-Резене ты бы меня никогда не затащил.
— Я не для того приехал, чтобы ссориться.
— Да, разумеется, прости. Я человек испорченный, но теперь буду говорить только пристойные вещи. Налить тебе еще коньяку? — Он подал ей через приоткрытую дверь пустую рюмку. — Ты видел пунические фрески в Утице? — спросила она без всякой связи.
— Не видел, у меня не было времени.
— А не хочешь посмотреть? На будущей неделе я собираюсь отправиться туда, чтобы попытаться методом сравнения объяснить некоторые элементы стиля здешних мозаик.
— Их можно сравнивать?
— До определенной степени да. Художественная манера настенной росписи может в упрощенной форме проявиться и в мозаике. Мозаика — это прежде всего картина, а картина должна быть создана раньше, чем мозаика. Я должна сравнить все известные и доступные материалы, чтобы действительно доказать пуническое происхождение мозаик.
Он закрыл душ и завернулся в большую махровую простыню.
— А что, возникли сомнения в их происхождении? — спросил он. В комнате было темно, только над кроватью сиял ночничок.
— Если нет доказательств, всегда возникают сомнения… — Она сидела на кровати с рюмкой в руке. — Профессор Матысьяк — довольно противный тип, он требует, чтобы на всех находках были подписи и печати, — сказала она устало. На полу вокруг кровати были разложены осколки сосудов, обломки мрамора и бог знает что еще.
— Шефы для того и существуют, чтобы портить настроение, — сказал Войтех, пытаясь пробраться через эту выставку. — Я не знал, что у тебя здесь настоящий склад находок. Не боишься ночью споткнуться?