«Нервничает Аксен, — отметил про себя Суровцев. — И не мудрено: с Тобором творится что-то непонятное…».
* * *
Метеоритная бомбардировка происходила в вакууме: в атмосфере метеориты сгорали бы, не достигая поверхности. Поэтому испытательный участок отделялся от соседних силовым полем.
В последнем прыжке Тобор с налета протаранил мощную невидимую силовую стену, которую загодя, метров за пятьдесят-шестьдесят, нащупали его локаторы, и метеоритный дождь за его спиной, как по команде, прекратился.
…В первый миг Тобор замер от неожиданности: из царства безмолвия он без всякого перехода попал в мир оглушаюших звуков — грома, треска, свиста, грохота.
По замыслу испытателей, этот участок имитировал молодую планету, обладающую мощной, к тому же неустоявшейся атмосферой. Здесь Тобора подстерегали препятствия другого рода — грозы, атмосферные вихри, ураганы, буйство газовых потоков, непрерывно пронизываемых электрическими разрядами.
— Именно такого рода условия ожидаются на планете в окрестности Бета Лиры, — напомнил Сергей Сергеевич, и люди в зале оживились.
Шли секунды — Тобор, как и положено, жадно поглощал и анализировал информацию об очередном испытательном участке, приспосабливаясь к новым условиям и вырабатывая соответствующую линию поведения.
У Суровцева екнуло сердце: опять Тобор медлит, опять включилось штрафное табло…
— Может, слишком большая нагрузка для одного дня?.. — бросил кто-то из членов Государственной комиссии. — Ведь это уже одиннадцатый этап.
Коновницын добавил:
— И отнюдь не последний на сегодня.
— Потенциал Тобора позволяет и вдвое и втрое большую нагрузку, — пояснил Аким Ксенофонтович.
— Без отдыха… — вздохнул альпинист. В зале заулыбались.
— В горах мы с Тобором регулярно устраивали привалы, — пояснил он, поняв, что опять сказал что-то не то.
— Видите ли, Костя, — снисходительно пояснил пожилой усатый инженер, который до сих пор молчал, — Тобор представляет собой машину. А машина не ведает усталости.
— Но привалы…
— Привалы были, видимо, необходимы вам, но отнюдь не Тобору, — улыбнулся усатый.
— И металл устает, — сказал альпинист.
— Значит, это плохой металл, — резко бросил Аким Ксенофонтович.
…Солнца на экране не видно — лучи его бессильны пробиться сквозь низкие, стремительно бегущие к горизонту тучи, плотные, как войлок. Изредка из них брызжут косо летящие по ветру дождинки.
«Набухшие тучи сосцами волчицы по хмурой сентябрьской земле волочатся, тяжелые капли спокойно ложатся, и чудится: осень на землю сочится», — припомнились Суровцеву знакомые с детства строки.