И от этого чуда — восхитительной радости, переполнившей ее сердце, — Лиллиан казалось, что она уносится куда-то ввысь. Его теплые губы продолжали целовать ее так, словно он был не в состоянии оторваться от ее рта. И вдруг — внезапно — он прервал поцелуй.
У нее заныло сердце при мысли о том, что она чем-то разочаровала его. Может быть, она слишком нетерпелива или, наоборот, чересчур холодна? Он весь вдруг застыл. Подобное спокойствие обычно как затишье перед грозой, перед припадком ярости.
Он медленно ослабил свои объятия и опустил ее. Ноги ее коснулись ковра.
— Что-то не так? — дрожащим голосом тихо спросила она. Ей было страшно услышать ответ.
— Все не так.
У нее возникло ощущение, будто ей в сердце вонзили кинжал. Она кивнула, хотя в комнате было темно и он не мог увидеть ее кивка. От стыда у нее запылали щеки.
— Я понимаю. Мы познакомились всего лишь двадцать четыре часа назад. Все слишком быстро.
— Вот именно, радость моя, — мрачно ответил он. — Если мы окажемся в этой кровати, то для меня это будет всего лишь секс. А для тебя это означает свадьбу и кольцо с бриллиантом в пятнадцать каратов, которое ты продернешь мне в нос. К тому же секс для тебя — то же самое, что и предложение выйти замуж… вне зависимости от того, когда это произойдет: через двадцать четыре часа после нашего знакомства или двадцать четыре месяца.
Лиллиан не отрывала от него глаз, поражаясь тому, как точно ему удалось охарактеризовать свои чувства… и в то же время ее ошеломило то, как по-разному они мыслят.
— Поэтому, — продолжал он, — если ты не согласна забраться в эту кровать и заняться любовью с человеком, который забудет, как ты выглядишь, через неделю после твоего отъезда, то лучше отправляйся к себе в комнату.
Наступило напряженное молчание. И стену, возникшую между ними, пробить было невозможно.
Лиллиан чувствовала себя полностью уничтоженной разочарованием, постигшим ее, и стыдом за свое распутное поведение.
Она собиралась обнажиться перед человеком, который абсолютно ее не уважал. Ей вдруг так хотелось любви мужчины, что она была готова заняться сексом с первым, кто дотронулся до нее.
При мысли о том, что он мог провести с ней ночь, а на следующее утро обращаться с ней так будто ничего не было, Лиллиан чуть не сошла с ума. Она уже не сомневалась, что он действительно забудет о том, как она выглядит, только полагала, что это произойдет меньше чем через неделю.
Лиллиан застыла на месте, испытывая страшную муку и жгучий стыд за свое собственное поведение. Ей было необходимо каким-то образом прийти в себя, проявить хоть каплю достоинства.