— Дело говорит Николай Флегонтыч… Нешто такая зараза бывает? Нешто она себя так обозначает?
Несомненно, Самолетов уловил произведенный своей речью эффект. Продолжал громко, напористо:
— А теперь насчет Пронского. Ну какой смысл бросать все и верхами туда гнать? Даже если согласиться, что это зараза — но не верю я в заразу совершенно… Что там, в Пронском — волшебные лекари, которые от всех болезней лечат? С живой водой в ведрах? Да вы же, считай, за малым исключением, там бывали… Нет там ничего подобного, один фершал, пьяный во все дни, а по праздникам и вовсе вмертвую… Взрослые мужики… Ну да ладно, чего не сболтнешь с перепугу…
— Николай Флегонтыч! А все равно, надо сниматься побыстрее!
— Да кто ж спорит? Отъехать подальше, там оно, смотришь, как-нибудь само по себе и рассосется… Вот и шевелитесь. Лошадей поймайте, наконец, падаль эту оттащите на обочину… да и Ермолая, царствие ему небесное, надо бы убрать. Схожу за батюшкой, чтобы отпел по всем правилам… Ну, что стоите?
Словесно ему никто ничего не возразил — но все равно, ямщики, подталкивая друг друга локтями, не двигались с места. В толпе послышались шепотки.
— Ну, как дети малые! — рявкнул Самолетов.
И решительно пошел к возу твердой, энергичной походкой. Вставши рядом с облучком, картинно перекрестился, громко произнес:
— Царство тебе небесное, раб Божий!
Не колеблясь протянул руки, подхватил с облучка то, что там пребывало и, без усилий держа на руках, направился обратно. Лицо у него выглядело совершенно спокойным. Ближайшие ямщики попятились от купца с его жуткой ношей. Покосившись на них презрительно, Самолетов сошел с тракта, углубился в снег по колени, опустил ношу в сугроб. Вернувшись на дорогу, прикрикнул:
— Что, я и конскую падаль за вас таскать буду? Шевелись!
Несколько человек нехотя направились к лошади. Кто-то крикнул:
— Егор Ефимыч, ехать надо!
— Кто ж спорит? — сказал приободрившийся Мохов. — Лошадок запрягайте быстрее, от вас самих зависит…
И тут же добрая половина присутствующих кинулась помогать тем, кто ловил лошадей, покрикивая:
— Что пурхаетесь, как вареные!
— Слева, слева заходи, Иван, гони ее на тракт!
— Ого-го-го!
— Расходитесь уж по возкам, господа, — сказал Мохов. — Мне еще отца Прокопия звать, пусть что-нибудь там на скорую руку… Человек все же, не скотина… Ты тут присмотри пока, Саип.
И, ускоряя шаг, двинулся в голову обоза. Офицеры переглянулись, пристраиваясь следом.
— Надо же, какая чудасия, — произнес штабс-капитан Позин. — А впрочем, бывает… Вон, в шестьдесят втором случилось…
Самолетов на ходу извлек свой роскошный портсигар в полтора фунта золота, с синим сапфиром на крышке, окруженным бирюзой. Кинул в рот папиросу, помотал головой: