Зеленые глаза кота выражали полнейшее недоумение, пока его затравленный взгляд не остановился на своем личном дневнике, нервно подрагивающем в пальцах командора. Все вопросы стали излишни, теперь Пусика могло спасти лишь красноречие…
– Я не виноват. Это всего лишь сны! – возопил он, в ужасе закрывая голову лапками. – Просто сны! Я их записывал с целью систематизации и самоконтроля над процессами внутренней секреции…
Все, кроме нас с Алексом, навострили уши. Им было интересно, нам уже нет…
– Алина, прекрати, – устало попросил мой герой, пытаясь меня поднять, но я поджала ноги под себя и вцепилась в него еще крепче.
– Пощади! Я лучше сама его убью… попозже…
– За что?! Я же ученый, я изучаю подсознательное, – держась за сердце, разволновался кот. – Смилуйтесь! Я больше не буду…
– Алина, не надо, а? Ладно, прости меня, – наконец сдался Алекс. – Я дурак и хам, я виноват, очень. Прости меня, пожалуйста… а кота мы усыновим, если хочешь…
К тому времени собравшаяся толпа насчитывала уже нехилое количество праздношатающихся, и выражение лиц у всех было выжидательное…
– Этого-то я от тебя и ждала, – снисходительно-довольным тоном заметила я, позволяя себя поднять, поцеловать и поставить на ноги. Наверное, впервые Алекса не смутило скопление посторонних наблюдателей – пока он меня целовал, народ дружно захлопал в ладоши! Только воздушных шариков и конфетти не хватало, а так – просто праздник какой-то…
Агент 013 был прощен, хотя сам долго в это не мог поверить и все ждал возмездия, которое могло нагрянуть в любую минуту, но не нагрянуло… Уже через день Профессор снова разгуливал с характерным для него самоуверенным и самодовольным видом.
На третий день отдыха с утра мы должны были приступить к подготовке материалов по новому (или, вернее, старому) делу. Меня угнетало чувство вины, ведь тогда во Франции я скрыла от ребят некоторые обстоятельства судьбы жеводанского оборотня, или Волчика, как я его про себя называла, с противоречивыми чувствами вспоминая серого разбойника. Мне хотелось, чтобы обо мне все и всегда думали только хорошее, а как ни верти, недоговоренность – та же ложь…
Так что выбора не было. И поэтому, когда мы все собрались в библиотеке, а кот, нацепив очки на нос, уже открыл толстую папку с материалами дела, я со смиренным видом попросила слова. И все им рассказала, одним махом…
Про то, что наш Волк благополучно скрылся, решив начать новую жизнь с белого листа там, где его не знают. Про то, что их было не два (считая Зверя, убитого командором), а неизвестное количество, условно обозначенное Волчиком в письме таинственным словом «несколько». А в заключение призналась, что я плохой агент и сентиментальная дурочка, заслуживающая самого сурового взыскания, но полна готовности искупить, так сказать, и…