Я вышел из-за скрывающей меня стены, когда троица уже собиралась ступить на лестницу, и тихо свистнул, стараясь заглянуть в глаза девушке. И обрадовался, что это удалось. В них я прочел страх и отчаяние, смешанное с надеждой... Этот свист был известным психологическим приемом, применяемым спецгруппами при освобождении заложников. Им пользовались очень редко, но на сей раз он оказался кстати. А потом я, пользуясь эффектом неожиданности, точно выверенным ударом отправил оглянувшегося и вздрогнувшего от неожиданности капитана в глубокий нокаут, наверняка сломав ему челюсть. Мне необходимо было вывести Гарина из игры быстро и надолго, и здесь уже не оставалось места для сантиментов и жалости, да простит меня Господь.
Я молниеносно кинулся к рухнувшему на каменный пол капитану в надежде завладеть пистолетом, но в кобуре было пусто... Зато пистолет был в руке Завьялова, с завидным хладнокровием среагировавшего на неожиданное изменение ситуации, не сулившее ему ничего хорошего. И дуло его было приставлено к виску журналистки.
Ситуация сильно осложнялась.
— Спокойно!.. — сдвинув очки на лоб, прошипел преступник, сильно ткнув пистолетом в висок девушки. Она вскрикнула и зажмурилась. — Ловко ты, ничего не скажешь! И маскарад какой! — Завьялов испепелял меня взглядом. Я стоял на месте, стараясь не шевелиться, и одновременно наблюдал за движением глаз «журналиста» и за направлением, куда смотрел ствол пистолета. Пока жизнь заложницы под угрозой, предпринимать что-либо было совершенно бессмысленно.
Прошла секунда, показавшаяся мне вечностью. Завьялов явно не знал, что ему предпринять дальше. Значит, мои шансы возрастали.
— Отпусти ее, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнес я, делая пробный шаг. — Если ты ее убьешь — тебя расстреляют. Теперь уже с гарантией.
— Заткнись! — взвыл Завьялов. — А теперь — на пол! Я сказал — на пол, сука!!!
Я медлил, и это еще больше взбесило зека. Его лицо пошло красными пятнами, темные очки съехали набок, а челюсти сжались с такой силой, что сквозь натянувшуюся, словно барабан, кожу проглядывались рельефные волокна скульных мышц.
— Ложи-ись, гад! — в бессильной злобе прохрипел Завьялов. — Считаю до трех!!! Потом вышибу этой девке мозги!
— Хорошо, хорошо, — примирительно пробормотал я. — Только не надо волноваться. Я все сделаю.
И тут застонал и зашевелился до сих пор неподвижно лежащий на полу капитан. Это было по меньшей мере удивительно, поскольку после моего сокрушительного удара он должен был «отдыхать» не менее пятнадцати минут, прежде чем подать первые признаки жизни. Но то ли Гарин оказался необычайно выносливым, то ли я утратил былые навыки рукопашного боя, — но с момента удара прошло не более минуты, а капитан уже начал приходить в себя.