– Собрать и подготовить к стрельбе, – приказал Гоглидзе и повернулся к лейтенанту. – Отзовите своих людей назад на заставу!
– Есть! – козырнул тот, вскочил на лошадь и ускакал в сторону видневшейся на бугре деревни.
– Окуневич! – позвал Гоглидзе старшего группы.
– Я! – откликнулся тот и подбежал к начальнику.
– Маркировку с мин удалили? – спросил Гоглидзе.
– Так точно!
– Израсходуете один ящик. Когда будете сворачиваться, не забудьте забрать его с собой. И чтоб никаких следов!
– Есть! – приложил ладонь к фуражке майор, и замялся. – Разрешите вопрос, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга?
– Ну, что у тебя еще?
– В ящиках, кроме семи осколочных мин, еще две дымовых уложены и одна агитационная. С ними как быть? Тоже израсходовать?
– Нет, эти не трогать. Сдашь обратно, когда в полк вернетесь.
– Есть!
Пока бойцы перетаскивали и устанавливали миномет на огневой позиции, Гоглидзе еще раз осмотрелся.
Участок для проведения акции был подобран довольно удачно, хотя требования, предъявляемые к нему, были очень жесткими.
Во-первых, требовалась открытая для наблюдения с сопредельной стороны местность. Чтобы финские пограничники могли зафиксировать факт обстрела советской территории. Во-вторых, эта местность должна была обеспечить скрытность стрельбы. И, в-третьих, она должна была позволить развернуть перед обстрелом для полевых занятий подразделение из десяти-двадцати красноармейцев – будущих 'жертв наглой провокации финляндской военщины'.
Район Майнилы для этой провокации подходил почти идеально.
Поле, на котором проводились занятия, просматривалось сразу с нескольких сторон, так как находилось в излучине реки, широкой дугой огибающей деревню и погранзаставу, расположенную на ее северо-западной окраине. А позиция миномета располагалась на обратном скате возвышенности и для наблюдения с финской стороны была не доступна. Впрочем, как и с советской. Потому что гражданское население из Майнилы давно было выселено, а вся излучина отгорожена от берега до берега забором из колючей проволоки, проходившим по просеке двумя километрами южнее.
Развернув миномет и подготовившись к стрельбе, расчет уселся на ящики с минами и принялся за сухой паек. На часах было уже два пополудни, и животы подвело у всех. Бойцы, стоявшие в оцеплении с завистью смотрели на товарищей, но в присутствии высокого начальства присоединиться к ним не решались.
Наконец, вдали показался всадник. Этот был давешний лейтенант-пограничник, начальник Майнильской погранзаставы.
Подскакав, лейтенант бросил поводья, спешился и доложил: