- Видишь ли, Леня, я пытаюсь понять, на что ты способен. На какие такие злодейства. Чего от тебя ждать? Что у тебя на душе лежит?
- Что лежит, все мое, - криво улыбнулся Леня. - Я сам за все отвечу.
- Конечно, ответишь, - не стал возражать Ледников. - А теперь я хотел бы услышать все о твоих делах с семейством Муромских. Давай с самого начала…
Ледников уселся на поваленное дерево напротив Лени и выжидательно уставился на него.
Из того, что рассказывал Леня, что написал Толя Троицкий, что знал сам Ледников, постепенно нарисовалась такая картина…
Вся эта кутерьма началась, когда Леня служил в армии. Он воевал в «горячих точках», был ранен, а в это время настоящими героями страны становились те, кто сделал сказочное состояние на обломках империи. О них трубили газеты, их показывало телевидение, а уж слухи об их богатстве ходили самые фантастические. Среди этих героев был и Муромский. Вот тогда-то город и поселок Майский вспомнили своего блудного сына. Поползли самые дикие слухи о тех временах, когда Муромский химичил в местной типографии, и кто-то вспомнил о его близости со Светой Горегляд, а потом, само собой, сын Светы превратился в сына Муромского.
Слух крепчал и потихоньку стал одной из легенд поселка Майский, спорить с которым было уже бессмысленно. Леня, уходивший в армию сиротой, никогда и в мыслях не державший, что какой-то мужик по фамилии Муромский имеет к нему отношение, вернувшись, тут же получил прозвище Сын олигарха. Никаких возражений никто и слушать не хотел. Самое же подлое и невыносимое было то, что на Леню перенесли часть той завистливой ненависти, с которой относились к новым богатеям. Можно было подумать, что Леня что-то от богатств Муромского имеет! А он не имел ничего, кроме дурацких слухов и подозрений, будто ему что-то перепадает от богатств «отца». И возненавидел он этого «папашу» по-настоящему. И всякое известие о блудном отце вызывало в нем дикое раздражение.
А потом был разговор с Русланом. Леня понимал, что Руслан вцепился в него намертво и уже не отпустит…
Когда Руслана похоронили, он подумал, что эта тема ушла из его жизни, закрылась. Но потом, во время одной операции по задержанию, он угодил под пулю, провалялся несколько месяцев по госпиталям и больницам. За время лечения, когда ему не разрешали неделями вставать с постели, о чем он только не передумал. И об «отце» тоже. В запущенной палате на десятерых, где каждый день кого-то резали, превращая в очередного калеку, в горячечном бреду, скрипя зубами от постоянно сверлящей тело и мозг боли, он думал о том, что ждет его впереди, потому как врачи ничего не гарантировали… Жить будешь. Правда, инвалидом. Вопрос - инвалидом какой степени? Мысли о будущем внушали ужас и отчаяние. И вот тогда-то и родилась в нем эта мысль - пусть Муромский заплатит. За все! В конце концов, не обеднеет…