— Я устал, — замахал он на меня мясистой рукой. — Погуляй, если найдешь где. Можешь прилечь и поспать — да хоть тут, поблизости, в павильончике каком-нибудь. Все лучше, чем здешние гостиницы. Через стражу-другую возвращайся, попьем вина. И поговорим еще. Потому что расстроил ты меня, братец Мань. Очень расстроил.
Я уже был готов к тому, что после необходимой нам обоим паузы Ань Лушань поднимет чашку вина и скажет мне голосом господина Чжоу: нам с вами надо помочь друг другу.
Но он сделал лучше — он заговорил о деньгах. О том, что половина торговых домов Согда, оказывается, уже давно пасется у него в Фэньяне. Дом Ношфарна, дом Авлада. Дом Гурека — это, получается, внук нашего бывшего ишхида. И еще десяток. Я ведь, говорил он, собираю здесь налоги — шелком, братец, и отличной шерстью. Но есть кое-что поинтереснее — тюркское железо и оружие. И кое-кто везет его прямо на Запад, обходя с севера имперские заставы. А торговля оружием — это, как я знаю, очень интересно. И не лучше ли, размышлял вслух полководец, мне дружить с Самаркандом по торговой части, вместо того чтобы создавать ему неприятности? Есть ведь торговые маршруты на Запад и севернее этой глупой империи…
Вот теперь я понял, что делал человек, которого звали Рокшаном, в своем далеком от столицы захолустье.
Он — сознательно или не очень — создавал свое государство.
Три пограничных округа великой империи составили бы поистине отличное государство. Оно, во главе с повелителем лучших воинов Степи, подружилось бы с уйгурами, хотя бы для того, чтобы те не перекрывали ему столь желанные пути на Запад, к рекам и фруктовым садам нашей с Рокшаном родины и дальше, дальше. Монополия империи на контроль за единственным торговым Путем нашего мира оказалась бы подорвана.
Это меня более чем устраивало. Вместо похода громадной имперской армии под стены моего города я мог бы получить новые интересные торговые возможности на востоке и оттеснить уже окопавшиеся здесь другие согдийские торговые дома. Ну, или пытался бы просто поддерживать ситуацию такой, как она есть. Или — имел бы все возможности подставить господина Ань Лушаня под императорский гнев. Наконец, делал бы все эти вещи одновременно. Великолепная и знакомая мне игра.
Правда, в игре нужны партнеры. Но, что повысило мое уважение к победителю киданей, он предложил мне пока всего лишь переписку. Причем одностороннюю: я должен был писать ему письма, а он мне — нет.
Правда, была одна маленькая проблема, о которой Ань Лушань не знал. Вся моя переписка с ним была бы вынуждена проходить через цепкие руки господина Чжоу. Рисковать посылкой своих курьеров в Фэньян я не стал бы-у господина Чжоу под рукой было неизмеримо больше людей, чем у меня. Если не у первого или второго, то у третьего-четвертого курьера неизбежно отросла бы вторая тень. И Чжоу тогда очень бы на меня обиделся.