Но никакой чистильщик не мог бы видеть эпизод с Удай-Бабой. Более того, моего приземления на голову Удай-Бабе не видел, как мне до сего момента казалось, вообще никто.
Как насчет самого Удай-Бабы, который всегда вызывал у меня подозрения? Но он не мог иметь понятия о свитке. И он вообще не заходил в ту ночь и наутро после нее на наше подворье, к тому моменту полное очень настороженных и рассерженных людей.
Только один человек имел возможность увидеть все три описанных полководцем факта один за другим.
И это был очень интересный человечек. Он, как минимум, обладал удивительным талантом бегать вслед за мной по крышам, да еще и так, что я в какой-то момент погони его уже не замечал. И другими талантами, связанными с физической ловкостью и редкой дерзостью.
И была только одна разумная и понятная причина для того, чтобы этот мой спаситель затем незаметно последовал за мной вплоть до подворья — да что там, обогнал меня на этом пути, срезав несколько углов своими прыжками по черепице. Но от меня при этом таился.
Попросту очевидная причина.
Спасибо, братец мой Рокшан, за интересные сведения.
Оставалось, правда, немало других вопросов. Зачем именно было полководцу тратить силы своей, пусть и не слабой, столичной шпионской сети именно на меня?
Впрочем, мне пока не следовало по этому поводу огорчаться. В конце концов, этот его ночной посланец спас мне жизнь.
В сочетании с нерешенной загадкой войлока и с проблемой странной реакции Рокшана на мое появление ответ на все вопросы был не так уж сложен, надо было только потратить чуть больше времени на его поиски.
Но я тогда слишком спешил донести до дома уже разгаданные загадки и отметал все прочие как второстепенные.
И через несколько месяцев эта поспешность чуть не стоила мне жизни.
ГЛАВА 12
НЕЖНАЯ ОСЕНЬ ЧАНЪАНИ
Толстая дама катила мне навстречу в подпрыгивающей коляске в сопровождении двух скромных, как мышки, служанок на осликах. Округлые щеки превращали глазки дамы в щелки, а лицо лишено было какого-либо выражения, — но уложенная тремя валиками прическа ее сияла узорными серебряными шпильками с проблесками зеленого нефрита, а от розово-сине-желтых шелков широких одеяний рябило в глазах. Так что дама в целом выглядела очень респектабельно; ну а притороченные к седлам осликов разнообразные полезные предметы делали мое уважение к ней попросту безграничным: несколько бамбуковых коробок для еды, веер и мухобойка на длинной ручке, скатанный в трубочку коврик… в общем, дама очевидно следовала из столицы в юго-восточный пригородный парк, известный крытым переходом из башни Хуаэлоу в громадный лотосовый сад. В то время как я, покрытый пылью, ехал ей навстречу, приближаясь к укрепленным кирпичом и камнем земляным стенам столицы высотой в два человеческих роста.