Антон Сергеевич еще больше побледнел. Слива увидел это и пояснил свои слова:
- Отец и мама погибли в автокатастрофе за два года до того как Ольгу убили, дед застрелился, а бабушка после этого недолго прожила.
Антон сидел ни жив, ни мертв. Лежа на койке в провинциальной северной гостинице городка, расположенного недалеко от зоны и наблюдая за ползающим по потолку тараканом, он представлял себе свою встречу с родителями, с сестрой, надеялся – а вдруг и дедушка еще жив? Он представлял, что не будет открываться им кто он такой на самом деле, а просто станет другом их семьи, поможет, если им будет нужно. Надеялся, что заменит в какой-то мере сидящего в тюрьме их «сына». Поэтому ему не сильно и хотелось, чтобы Слива выходил на волю раньше срока – он хотел стать всем Сливянским тем самым, кем он им на самом деле им и был – сыном и братом. Как он ждал этого момента, когда он увидит их всех вместе – кто б это только знал?
А вот какая теперь ждет его встреча с родными людьми – встреча на кладбище с надгробными плитами…
- Ты прости, братан, что я тебе это все вот так выпалил, - виновато сказал Слива, - это как повязку снимаешь, нужно рвануть. А если тянуть, то будет в сто раз больнее.
- Расскажи обо всем этом мне поподробнее, - глухо попросил Антон Сергеевич.
Слива с готовностью кивнул и начал рассказ:
- Деда нашего с тобой партработника сволочи демократы, когда пришли к власти, пригвоздили к позорному столбу, типа, коммунист – из народа кровь сосал, дачи, машины, загранпоездки. А дед, между прочим, честный мужик был, ходил в одних ботинках, костюмов у него было ровно столько, сколько нужно было для его работы. Он искренне верил в то, что когда-то у нас в стране коммунизм построят, себя не жалел. Сам Брежнев им гордился, бывал у нас в доме, чай с малиновым вареньем пил. А демократы эти, тварь эта горбатая с пятном на лысине, деда с должности снял, выгнал с позором из кабинета. Нет бы проводили просто на пенсию, старик бы попереживал, да и занялся бы грядками на даче. Но ему на спину наплевали, да еще грязи ушат на голову вылили. Он взял свой именной пистолет, который ему еще Жуков вручил в Берлине и прямо в кабинете застрелился. Бабушка слегла тогда сразу, а через месяц умерла.
Антон Сергеевич слушал не перебивая.
- У нас тогда моментально все отобрали, - продолжил Слива, - и дачу служебную, и машину, и доступ в магазины номенклатурные. У деда ничего своего ведь не было – все, чем мы пользовались было служебным. Я учился в университете на втором курсе. Знаешь, пока дед был в силе, передо мной все заискивали и я, честно, не сильно и старался учиться. Как только деда не стало, такой прессинг пошел в мою сторону, что я вынужден был уйти из универа, меня просто выжили. Но знаешь, родители не сдались. Они же неглупые были, у обоих ученая степень, стали заниматься бизнесом, открыли магазины, потом рестораны и дело пошло. Я тоже с ними работал в их фирме, мечтал восстановиться в универе, доучиться, но времени не хватало – работа занимала день и ночь. Сам знаешь ведь – бизнес вести не ушами трясти.