Нулевая Зона, она же бывший военный центр по прикладному изучению боевой магии, была тиха и спокойна. То ли обещанные Дорофеем чудища удалились на сиесту, обязательный полуденный отдых, то ли путеводная линия действительно проходила по абсолютно безопасным местам. Это и расслабило путешественников.
– Что-то становится скушновато, – зевая, пожаловался Федул. – Всё идём, идём… А что будет, если я сойду с полосы, э? – он тут же резво отпрыгнул в сторону, бабай едва успел поймать гнома за майку и вернуть беглеца на место.
– Ты того, – недовольно проворчал Модест, – шутки шути, но недозволительных дел не делай! Не по грибы, поди, собрались, не по ягоду-морошку… Не хватало нам ещё каких-нибудь опасных бед с твоей подачи заиметь. Понял?
– Ну дык, – уныло согласился Федул и, позёвывая в ладошку, продолжил скучный путь.
Солнце сияло настолько ослепительно, что Глеб в конце концов не выдержал, достал из нагрудного кармана рубашки завёрнутые в носовой платок упыриные очки. Он тщательно протёр их, особенно дужки, с отвращением выкинул запоганенную тряпицу; нацепив солнцезащитный трофей на нос, Глеб посмотрел по сторонам и удивлённо ахнул: мир вокруг него изменился до неузнаваемости.
Во-первых, резко потускнели солнце и небо, но это было нормально, это было ожидаемо. Во-вторых, белая линия-маркер вдруг налилась огненно-лавовым светом, став шире раз в десять – троица маршировала аккурат по центру той вулканической тропинки. А в третьих, слепые от грязи стёкла в окнах многоэтажек внезапно стали прозрачными, будто исчезли: по обе стороны улицы, в оконных проёмах этажей, на фоне тускло освещённых дальних стен бездвижно стояли тёмные человеческие фигуры. Стояли, прижавшись лицами и ладонями к тем пропавшим стёклам, распластавшись по ним – словно пытались вырваться на волю, да так и застыли, замёрзли навечно у своих окон. Но самое неприятное состояло в том, что в тех помещениях было ещё что-то странное… нечто такое, чему Глеб не сразу смог дать определение. И лишь через несколько секунд, оправившись от шока, он понял: внутри сумеречных комнат, залов, офисов, за немытыми стёклами и витринами, за истлевшими от старости шторами шла своя, потаённая жизнь. Или не жизнь, но некое существование невесть чего – то там, то тут за мёртвыми фигурами мелькали разновеликие бесформенные тени, оставляя впечатление чего-то хаотичного, но быстрого и хищного.
– А! Оно… они! – только и просипел Глеб, тыча рукой в сторону ближней к ним магазинной витрины с полудюжиной замерших за стеклом силуэтов; к сожалению, верные, точные слова в подобные мгновения всегда куда-то деваются, оставляя вместо себя лишь малозначимые вопли и междометия. Которые можно понимать как угодно. Заскучавший гном, разумеется, истолковал задушенный крик парня по-своему: