Следующими наши празднество покинули Майя и Рицко. Выдержанная и льдисто-спокойная Акаги потрясла меня до глубины души, нажравшись до состояния полной невменяемости и неадекватности, хотя и выпила не так уж и много. Периодически она принималась что-то бормотать на латыни, ругаться с неким Фредом, отвергающим возможность существования компьютеров на биологической основе, и тихо напевать себе под нос нечто бодренькое и весёлое. Причём делала всё это Рицко, не открывая глаз и крепко обняв несчастную и кристально трезвую Майю, взятую с собой, судя по всему, не в последнюю очередь, как водитель акагиной "Тойоты-Камри". Ещё одной немаловажной задачей Ибуки было выполнение функции столба, потому как хоть докторша на ногах держалась уверенно, но всё норовила к чему-нибудь привалиться.
Вот вам и издержки подчинённого положения, вот вам и неуставные отношения с дедовщиной (точнее бабовщиной)…
Но Майя переносила все эти испытания стойко — уважение к наставнику в ней преобладало над всем остальным.
И остались, значит, в квартире только я и Мисато, потому как больше нам деваться было и некуда. Сижу на диване, бездумно пялюсь в телевизор, свет погашен. В голове шум — сказывается выпитое тайком пиво, пока "взрослые" щёлкали клювами. Хотя потом всем уже было откровенно по фигу — это ж надо было такое учудить… Но, блин, погуляли на славу…
— Ух, хорошо посидели! — радостно воскликнула Кацураги, приземляясь рядом со мной на диван с банкой пива в руке. — Душевно, можно сказать…
— Ик! Ага, верно, — сонно подтвердил я. Всё-таки изрядное для столь юного тела количество пива и бурный вечер давали о себе знаааааать…
Богатырский зевок едва не стал причиной вывиха челюсти.
— Ооо, лейтенант… Ты это чего задумал, спать, что ли? — подозрительно осведомилась Мисато.
— Угу.
— Вот ещё! Самое интересное же только начинается! — хитро подмигнула мне девушка. — Уф… Что-то жарко у нас…
Мисато расстегнула пару пуговиц на своей форменной белой блузке — китель-то она уже давным-давно скинула.
Жарко? Ну, может быть… Хотя, наверное, это от выпитого…
Посмотрел на Мисато, задумался. Начал флегматично считать расстёгнутые пуговицы начиная от воротника — одна, две… Три. Четыре? Хм…
Взгляд остановился где-то в районе груди.
— И на что это мы тут смотрим? — ехидно поинтересовалась Кацураги, закидывая ногу на ногу.
— На пуговицы, — честно ответил я.
— И как?
— Их много. Они белые. Четыре из них расстегнуты.
— А вот и не угадал — пять! — рассмеялась Мисато, приводя реальность в соответствие со своими словами.
— Нууу… — я сфокусировал зрение. — Значит, ошибся. Бывает…