«Ну, то, что ты что-то там видишь, еще ничего не доказывает. Мне-то что до шурианских видений?» — мысленно хмыкнула Грэйн на это заявление. Но графиня продолжала, и у эрны Кэдвен вдруг пропала охота смеяться или хрюкать.
— И он мне указал место, где тебя вешали. Разве мог ролфи не помочь другой ролфи? Ты удивлена?
Как раз желание сородича, пусть и давным-давно погибшего, помочь попавшей в беду другой ролфи, к тому же женщине, Грэйн не удивляло нисколько. Удивляло другое — с чего бы это шуриа послушалась своего гипотетического предка? Хотя… если он и впрямь существует, то муки его, должно быть, невообразимы. Разумеется, не каждый ролфи обретает достойное посмертие в Чертогах — к примеру, висельникам, какой чуть не стала сама Грэйн, оно точно не полагалось. И тогда вполне понятно благородное стремление запертого между жизнью и смертью древнего эрна избавить сородичку от такой страшной участи! Но… но ведь эрн Эйккен, если это действительно он, погиб священной смертью в объятиях Локки! Он должен был давным-давно упокоиться среди прочих героев в Чертогах Оддэйна, если только…
Грэйн передернуло, когда она вспомнила о единственной причине, по которой погибший не позорной смертью ролфи обрекается на скитания между миром живых и ледяными равнинами смерти. Но возможно ли такое, чтоб потомки эрна Янэмарэйна — они ведь были у него, эти потомки! — или его дружинники хотя бы не провели необходимых обрядов?
— В таком случае, пусть благородный эрн примет мое искреннее сочувствие. Когда последней из твоего рода становится шуриа… Нет, я не удивлена. Иного я и не могла ожидать от собрата по огненным объятиям Локки… Но не упокоиться в Чертогах он мог только по одной причине — если он и впрямь существует, этот твой дух-предок! — если его потомки не провели положенные обряды, которые должны были помочь ему найти след Оддэйновой Своры… Но вот в это я не могу поверить! Что же, никто не позаботился зажечь для эрна Эйккена «родительский» огонь в дни темной Локки?
Как говорится в диллайнской поговорке: «Чем дольше живешь, тем больше поводов удивляться». Сколько бы тебе ни было лет, хоть семь, хоть семьдесят, хоть семь сотен, а всегда найдется что-то, ускользнувшее от внимания, какое-то утраченное знание, и самое главное, люди никогда не устанут удивлять. Джона мало интересовалась верованиями ролфи, преданными забвению многовековыми усилиями эсмондов. Сначала они просто запретили многобожие, а затем в Синтафе практически не осталось чистокровных Вторых.
Джона впервые слышала про «родительский огонь». Поэтому она лишь головой вертела, переводя взгляд с Грэйн на предка и обратно.