«А почему все-таки?» — спросила шуриа у духа.
Эйккен только плечами пожал: «Я и сам не знаю почему. Но догадываюсь!» Ох и зверская же у него была рожа.
«Отомстили они мне так, сволочные родичи. За Джоэйн, за то, что зад никому никогда не лизал. Отомстили, с-собаки!»
Могли, конечно, могли. Еще как могли! Сложили песню про Безумного Эйккена, воспитали сына его, сиротку, в ненависти к матери-шуриа и презрении к ролфи-отцу. Старая история. Лучший способ достать даже в могиле.
— А что такое «родительский огонь»? Это такой ритуал? — спросила Джона.
И тут же мысленно попыталась выяснить то же самое у деда-прадеда. Но тот молчал. Молчал, словно воды в рот набрал. Хитрая сволочь!
Но унять разбуженную подозрительность ролфи не так-то просто.
— Это знание не для шурий, — отрезала Грэйн.
Впрочем, шуриа чувствовала сомнения эрны. Как тонкий-тонкий запах экзотической специи. Едва уловимое ощущение непокоя, неполной уверенности в своей правоте…
— Если ты и впрямь потомок эрна Эйккена… и если он действительно здесь и неупокоен, тогда… Пусть докажет, что это правда! Он посвященный Локки, так пусть расскажет про обряд. Я точно знаю, как это происходит, — и он должен знать. А вот тебе это узнать неоткуда, шуриа.
«Вот это другое дело!» — обрадовалась Джона. И тут же потребовала у Эйккена подробного пересказа обряда посвящения.
И тот не стал скрывать ни единой детали…
Сколько веков прошло, а он до мелочей помнил свой всесокрушающий страх, и упрямый росток решимости, и самоотречение первого шага в… огонь. На встречу с богиней, на ее суровый суд, в ее жестокие огненные объятия.
Вознесенный на самую вершину страданий, какие только может вынести человек, Эйккен эрн Янэмарэйн не кричал. И осыпаясь пеплом на каменные плиты святилища, он знал, что воскреснет волею Локки. Чтобы стать частью ее, чтобы с честью носить на плече ее знак.
Но, боги! Боги Земли и Небес! Как же это было больно!
Давным-давно погасшее пламя вновь охватило Джону со всех сторон. Она горела, горела, горела… Заживо… До скончания времен…
Шуриа с диким ужасом, выпучив глаза, смотрела на ролфийку, и голос ее застревал в горле, а губы тряслись:
— Это правда? Ты заживо горела? Вы все это делаете?
Джона не могла поверить. Не могут боги-луны быть так жестоки к своим детям. Неужели?
«Так она не врет!» — Грэйн обожгло не меньшим ужасом. Никто, кроме прошедших огненное посвящение, не может знать подробностей. И ничто, кроме этих подробностей, не вызвало бы у ядовитой насмешницы Джоэйн такого потрясения… Значит, все действительно так, как рассказала графиня, — и древний эрн на самом деле заперт между мирами, а единственное существо, которое слышит его и видит, это — шуриа! Злейшему врагу не по: желала бы эрна Кэдвен такой страшной участи. Даже… даже желтоглазый смесок такого не заслуживал. Никто такого не заслуживал. Видит Локка, не так уж много было у Грэйн личных врагов — всего-то двое теперь, пожалуй, шурианский капитан и диллайнский жрец, — но даже с ними она не поступила бы так… подло.