«О-хо-хо-о-о!» — выл призрак.
— Боги… — Грэйн представила и сплюнула, не сдержав отвращения. — Вешать, вешать… А если бы это прочитали девушки?! Или дети? У вас все время такое пишут? Воистину, ваша империя заживо разлагается.
— Ох, эрна, в этом сезоне в моде романы про… нежную мужскую дружбу.
— Это… как? — не поняла Грэйн.
— Это… — Джона не знала, как объяснить, чтобы ролфи поняла ее правильно и саму не посчитала извращенной развратницей. — Это когда оба возлюбленных героя мужского пола. Завозят эту гадость, правда, из Свободных Республик, и торгуют из-под полы, но… купить можно в любом магазинчике.
— Джоэйн, — сурово молвила Грэйн. — В Ролэнси за такое посадили бы на кол. И продавца, и покупателя — рядышком. На фоне горящего магазинчика.
— Но, говорят, на флоте и в армии такие вещи случаются частенько. Из-за переизбытка одиноких мужчин.
— Ну, во-первых, в нашей армии служат и женщины, если ты не заметила, — буркнула ролфи. — И армия… она же не в пустоте существует. В конце концов, всегда есть женщины в белых платьях. А на флоте… Я не хочу этого знать, Джоэйн. Но, полагаю, они как-то обходятся. На корабле есть же еще и козы…
Предок ржал, точно конь.
«И козы, и овечки, и даже собачки. Джони, хочешь, я тебе расскажу про то, как…»
«Не хочу!»
Шуриа сидела вся красная от смущения и смеха, несказанно сожалея, что завела такой опасный для морали разговор, и подумала, как бы так аккуратно спросить у Аластара насчет козочек на его кораблях. Положены ли по уставу, или офицеры просто закрывают глаза на шалости подчиненных. Хотя, конечно, вопрос был чреват ответом в стиле диллайнского князя, то бишь откровенным и беспристрастным. Если козочки имели место быть, то Аластар Эск скрывать не станет.
Весенние шторма, рожденные у таинственных берегов ледяного Морайлэнта, Дома Морайг, не нанесенного ни на одну из карт этого мира острова, докатились до Архипелага и накрыли Эйнсли серым покрывалом дождей. Корабли, словно чайки со сложенными крыльями, качались на внешнем рейде, невидимые за пеленой ненастья. Северный ветер — тревожное дыхание богини — трепал знамя Бегущего Волка на флагштоке замка Эйлвэнд и гнал свинцовые волны залива Мэрддин в устье Лейт. Впрочем, наводнения не грозили столице Ролэнси вот уже без малого сотню лет. И благодарить за это следовало упрямых ролфийских строителей и священную княгиню эрну Мэрсейл, чьи рунные плетения, навечно врезанные в гранит и базальт набережных Эйнсли, хранили город от капризов Морайг. Вся ярость волн несчетное количество раз накатывалась на черно-серый морской щит Эйнсли — и расточалась с пристыженным шипением. Воля «морской» супруги Вилдайра Эмриса и власть, дарованная ей Серебряной Луной, каждый раз оказывались сильнее. Однако пытаться смирить ветер не смела и она. Морайг непостоянна в своей милости, и никогда не угадаешь, что именно может вызвать ее гнев. Какой бы благосклонностью богини ни пользовалась эрна Мэрсейл, она была всего лишь человеком, женщиной — единственной посвященной Морайг женщиной среди всех ролфи, воплощением богини, но все-таки не самой богиней. Начертанные княгиней руны хранили берега и корабли, но только до тех пор, пока Морайг это позволяла. Попробуй преступить положенные человеку границы силы и знания — и сразу поймешь, почему люди все-таки не боги. Ролфи это очень хорошо помнили. В конце концов, их история хранила достаточно наглядных примеров. Единожды разгневав Глэнну, ролфи до сих пор не могли ее умиротворить, в буквальном смысле пожиная горькие и скудные плоды ее немилости. А Локка, преданная отступниками-диллайн, наоборот, отвернулась от совиного племени родных детей и покровительствовала теперь приемным — ролфи…