И он протягивает Огинскому большую, налитую до краев рюмку. Огинский брезгливо нюхает ее и морщится:
— Фи, самохонка!
— Да нет же, господин штурмбанфюрер, ей-же-богу — водка! Ну хоть глоточек за мое здоровье…
Но Огинский решительно отталкивает руку бургомистра, и водка выплескивается на его огромный живот.
— Наин, господин бургомистр, найн! Прежде дело, а потом водка. Есть тут среди ваш гость кто-нибудь, кто знает дойч — немецкий язык?
— Мой секретарь, господин штурмбанфюрер. Эй, Каблучков, живо к господину штурмбанфюреру!
Он манит кого-то пальцем, будто собачонку. Из-за стола не без труда вылезает поджарый, средних лет мужчина в вышитой косоворотке.
— Вот, господин секретарь,— протягивает ему Огинский документ, отобранный у Мюллера.— Форлэзэн унд юберзэтцэн.
Увидев на бланке черного немецкого орла с распростертыми крыльями и со свастикой в когтях, Каблучков заметно трезвеет и начинает медленно, с большими паузами переводить. Немецкий знает он, видимо, не очень твердо: Огинскому то и дело приходится его поправлять. А когда Каблучков кончает перевод, Огинский небрежно кивает ему:
— Данке, господин Башмячков…
— Каблучков, — деликатно поправляет секретарь.
— Фэрцайэн зи, биттэ, господин Каблучков. — Повернувшись к Куличеву, Огинский спрашивает его: — Кто тут есть из ваш подчиненный, который занимайт фэрант вортлихен постэн?
— Ответственный пост, — переводит Каблучков.
— Вот два моих помощника, — показывает Куличев на стоящих неподалеку от него старомодно одетых пожилых мужчин.
Теперь вообще никто уже не сидит, все стоят, вытянув руки, по стойке «смирно». Смущенно переминаются с ноги на ногу и женщины, не зная, что им делать.
— А вот тот, — указывает бургомистр на рослого сутуловатого мужчину, — начальник местной полиции, господин Дыбин со своими помощниками.
— Зер гут, — удовлетворенно произносит Огинский. — Останетесь тут вы, господин бургомистр, и вы, господин начальник полиция. Остальные — шагом марш! Пусть они будут немножко погулять во дворе. Вы, господин Каблучков, тоже идите проветриваться. Мы будим как-нибудь разбираться тут сами, без ваша помощь.
Все, кроме Куличева и Дыбина, поворачиваются кругом и почти строевым шагом идут к двери.
— У меня их хабе кайне цайт… Как это? Ага! У меня нет времени ожидайт, когда кончится ваш именин…
— О, пожалуйста, господин штурмбанфюрер! — угодливо восклицает Куличев. — Именины от нас не уйдут.
— А теперь, как это у вас говорится? Ближе к делу, да? Надеюсь, вы знайт, кто есть такой господин гаулейтер Заукель?
— А как же, господин штурмбанфюрер! Кто же не знает генерального уполномоченного по использованию рабочей силы в оккупированных восточных областях? И мы с господином Дыбиным честно…